Панацея

***

      Дуглас и Шон преодолевали рубеж леса. Мужчина лежал на заднем сидении, тупо уставившись в потолок машины, а Дуглас следил за дорогой, периодически оглядываясь на Шона. Ему казалось, что не будь его рядом, то Шон что-нибудь с собой сделал. Парень был уверен — даже после того, что случилось с Шоном, он должен жить. Должен набраться сил и жить. Дуглас громко выдохнул, из-за чего Шон приоткрыл глаза и поднялся на сидении, потягиваясь и зевая.

      — О, мы уже въехали? — Его голос звучал бодро, будто ничего и не было.

      — Да, думаю, проедем и можно развернуться. — Дуглас посмотрел в зеркало заднего вида. Шон откинулся на спинку сидения и уставился в окно.

      Мелькавшие бесчисленные деревья в каком-то роде успокаивали его. Он даже немного улыбнулся, из-за чего Дуглас расплылся в широкой улыбке, первым делом подумав о том, что Шону стало лучше. Мужчина же просто пытался очистить свои мысли. Окончательно забыть жену, смерть дочери. Его не должно было это держать. Шон совершенно не хотел останавливаться, у него не было желания помереть и встретиться с семьей на небесах. Он хотел жить и двигаться дальше, пусть даже в таком мире. Мужчина не мог помыслить о своей собственной смерти. Единственное, что ему пришло в голову, — так это то, что он переживет, если погибнет еще и Дуглас. Парень стал ему родным. Как сын… И Шон задумался. Что-то было, определенно было, и он не мог понять что. Скорее всего, просто уют и тепло. То, чего не хватало на протяжении столь долгого времени. То, чего не могла дать даже дочка.

      Дуглас немного расслабился, облокачиваясь одной рукой на открытое окно. Воздух был теплый, и ветер приятно трепал волосы. В салоне было ужасно душно, поэтому открытое окно оказалось очень кстати. Парню стало как-то спокойнее, и появилось такое ощущение, что ничего не должно произойти. Что они проедут этот рубеж и все будет нормально, никаких проблем, никаких сложностей. Только они и шоссе. Шон, отведя взгляд от деревьев, пошарил по карманам. В нагрудном оказалась совместная фотография с дочкой. Он разорвал ее на куски и, открыв окно, выбросил на дорогу. Маленькие белые части разлетелись по всему шоссе. Мужчина позволил себе выдохнуть. Он даже не заметил, как задержал дыхание, пока рвал на куски старую фотографию.

      Парень отвлекся и чуть не съехал в бок, машину пошатнуло, но Дуглас успел вовремя вырулить. Шон улыбнулся и покрутил пальцем у виска, после чего хлопнул Дугласа по плечу. Этого жеста парень не совсем понял и лишь улыбнулся в ответ. Время близилось к вечеру, когда они решили остановиться и сделать перерыв. Шон уверил Дугласа, что готов сесть за руль, а парень только был рад передохнуть. Взяв по сухпайку, они устроились сбоку от машины, вглядываясь в темноту леса. Было тихо. Лишь ветер шелестел среди деревьев, и стрекотали кузнечики. Шон облокотился спиной о дверь и прикрыл глаза, старательно пережевывая еду. Именно на данный момент он чувствовал себя как-то спокойно. Ему ничего не хотелось: ни стремиться куда-то, ни выживать, ни жить. Свое состояние у себя в голове мужчина описал как «существование».

      Дуглас же, наоборот, от чего-то напрягся. Ему стало не по себе, и он хотел было предложить встать и уехать, но, увидев умиротворенного и наконец-то расслабленного Шона, он решил промолчать, убеждая себя в том, что это обычное наваждение и ничего страшного не случится. В тишине они провели около десяти минут. Где-то вдалеке послышался рев мотора. Дуглас и Шон насторожились. Аккуратно кинув мусор в сторону леса, они залезли в машину и выключили фары. Теперь шоссе освещала лишь луна и звезды. Однако видимости от этого не прибавилось. Пара не понимала, откуда раздается рев моторов. Шон достал из сумки два пистолета, убирая в кобуру, и нож, который он запрятал за пояс. Дуглас в это время перезаряжал свой пистолет и вешал на спину автомат. Ему стало неимоверно страшно. Вдалеке показался свет. Мужчина резко слез с кресла и сел, поманив рукой Дугласа. Даже впереди места было достаточно, чтобы спрятаться. Пусть лучше люди подумают, что машина заброшена. «А если они полезут ее осматривать?» — Шон быстро высунул руку и заблокировал все двери. Единственное, в чем он был уверен, — что даже если они разобьют стекло, то не смогут просунуть руку из-за решетки.

      Рев мотора был слышен все ближе. Дуглас вжался в стену под рулем. Его шея уже затекла. Сидеть так было жутко неудобно. Послышался звук тормозов. Машина остановилась совсем рядом. Топот ног. «Человек шесть», — прикинул по звукам Шон, не решаясь даже носа высунуть. Люди, казалось, обошли машину и начали переговариваться, встав рядом с дверью водителя.

      — Думаешь, заброшена? — Голос был грубоватый и очень прокуренный. Человек прокашлялся.

      — Все выключено, никого не видно. — Второй голос был помягче, но такой же прокуренный и слегка сиплый.

      Что люди говорили далее — слышно не было. Шон крепко сжимал во вспотевшей ладони пистолет, а Дуглас, буквально вжавшись в стенку, старался дышать как можно тише. Было ясно — мужчин явно не двое, а намного больше. Ввязываться в перепалку Дугласу и Шону совершенно не хотелось. Вскоре голоса стали громче, и машину окружило четыре человека. Пара еще сильнее вжалась в стенки, поджимая под себя ноги. По лицу лились горячие капли пота, а футболки уже прилипли к телам. Дуглас тихо выдохнул и, чуть высунувшись, посмотрел на Шона. Мужчина лишь кивнул.

      — Вскрываем? — Голос был женский и какой-то настойчивый.

      — А не проще стекло разбить? — Снова говорил мужчина, который уже подходил к машине.

      — Ага. Чтобы созвать всех мертвецов в округе на ужин? Нет уж, вскрываем. Пусть лучше потратим немного времени. — Этот голос был очень мелодичный и какой-то нежный, пусть и принадлежал он мужчине.

      Шон, продолжая сжимать в руке пистолет, достал из ремня нож и кивнул Дугласу. Тот повторил его действия. Дверь со стороны водительского кресла заскрипела. Парень вжался в стену, удобно схватив нож и прикусив губы. Он весь напрягся, от чего на шее вздулись вены. Шон шикнул и приложил палец к губам. Длинные ноги Дугласа были видны, и их нельзя было как-то спрятать. Щелкнул замок. В салон протиснулось полное лицо мужчины, и Дуглас, слегка выгнув руку, быстро полоснул ему по горлу ножом, не предусмотрев того, что за спиной бандита стоит еще один. Кровь заливала салон и кроссовки парня, а он сам все сильнее вжимался спиной в стенку, грозясь сломать сам себе позвоночник. Далее в салон протянулась черная рука, схватившая парня за ботинок. Дуглас рыкнул и дернул ногой, удачно заехав бандиту по лицу. Мужчина и женщина, стоящие возле двери пассажирского кресла, перебежали на ту сторону и, оттащив труп, направили на парня пистолеты. Дуглас шумно сглотнул и, кинув на пол нож, поднял руки.

      — Дольф, тут парень! Убил Эдди, вытаскивать его или пристрелить? — женщина повернула голову в сторону дороги.

      — Вытаскивай его, Нинэ. Кук, не своди с него глаз.

      Кук, мужчина с густой рыжей бородой, схватил Дугласа за руку и выволок из машины, перехватывая его за шкирку и бросая перед собой. Парень упал на колени и больно ударился ладонями о камни. Сбоку его кто-то пнул под дых, и Дуглас, схватившись за живот, уперся лбом в асфальт. Послышались размеренные тяжелые шаги. Когда парень поднял голову, он увидел перед собой большие черные ботинки, на носах которых были шипы. Дуглас медленно выдохнул и поднял глаза. Перед ним стоял высокий мужчина с длинными волосами и недельной щетиной. Он сощурил свои темные глаза и посмотрел на парня.

      — Ты думаешь, что имеешь право убивать моих людей? — поинтересовался он.

      Дуглас отрицательно покачал головой и скосил глаза в сторону машины. Благо главарь бандитов этого не заметил. Шон все так же сидел там, вжавшись спиной в стенку и напрягая слух, чтобы услышать разговор.

      — Как тебя зовут? — Дольф присел перед ним на корточки и вгляделся в его лицо. — Такой молодой и еще живой.

      — Дуглас, — неохотно отозвался парень, скривив лицо.

      — Ну, зачем же так на меня смотреть? — Мужчина провел рукой по тесаку, висящему на ремне. — Я к тебе со всей душой, а ты. Еще и Эдди убил. Ай-ай, как нехорошо, Дуг.

      Дуглас ничего не ответил. Он боялся встать с асфальта или даже сделать хоть одно неловкое движение. Парень быстро осмотрелся. Вокруг него было шесть человек. Нинэ держала его на мушке, стоя за спиной. Дуглас буквально мог чувствовать, как дуло касается его затылка. Кук стоял сбоку, скрестив руки на груди и презрительно осматривая «пленника». Чернокожий, которому парень ударил по лицу, стоял за спиной Дольфа и покручивал в руках небольшой перочинный нож. Еще двое стояли у машин, коих было три. Дуглас уставился пустым взглядом в землю. Он не хотел показывать своего страха, но руки предательски дрожали, а по виску скатилась капля пота. Дольф рассмеялся и похлопал парня по щеке, от чего тот поморщился.

      — Убить его, — скомандовал он, разворачиваясь и направляясь к машине.

      Нинэ приставила дуло пистолет к его затылку и, не успев нажать на курок, упала. Шон, спрятавшись за машиной, прижал к себе пистолет. Мужчина взял из бардачка глушитель и тихо вышел из машины, наблюдая картину, разложившуюся на дороге. Кук оглянулся, но сразу получил пулю в лоб. Дольф, чернокожий и двое мужчин прислушались. Бандит подскочил к Дугласу и, схватив его за руку, поднял на ноги, разворачивая к себе спиной и приставляя к голове пистолет.

      — Выходи. Я не собираюсь играть с тобой в прятки, малой.

      Ответа не последовало. Тишину разрезало только тяжелое дыхание людей и ветер, шелестевший листьями деревьев. Дольф с силой сжал шею Дугласа, от чего тот дернулся, на что мужчина совершенно не обратил внимания. Парень буквально прожигал взглядом их с Шоном машину, надеясь на спасение.

      — Если ты сейчас же не выйдешь, я вышибу из парнишки все мозги! — прикрикнул Дольф, осматривая местность.

      Шон, прижавшись к машине, напряженно прислушивался. Ему казалось, что он слышит слишком много шагов, однако к машине никто не подошел. Ноги были ужасно напряжены, из-за чего стали трястись. Мужчина выдохнул и слегка встряхнулся. Шон прикрыл глаза. Выйти и оказаться в плену или остаться сидеть и позволить Дугласу умереть? Он выдохнул и вышел из-за машины, поднимая руки и смиренно опуская голову.

      — А ты еще и не малой. Ну что, папаша, ваш сынок? — Дольф толкнул Дугласа в сторону Шона, и тот, споткнувшись о собственную ногу, упал перед мужчиной. Шон помог ему подняться. — Ну, теперь думаю, что можно их пристрелить. Даллас, — обратился он к чернокожему, — разберись.

      Шон проворно вытащил пистолет из-за спины и выстрелил в чернокожего. Тот упал на колени и ударился лицом об асфальт. Дольф взревел и, скинув автомат, начал палить без разбора. Дуглас и Шон нырнули за собственную машину. На пару минут автоматная очередь стихла, и мужчина с парнем, выглянув, произвели несколько выстрелов, к сожалению, не попав по бандитам.

      — Их трое, мы должны справиться. — Шон кивнул Дугласу на овраг возле леса. — Можем угнать их тачку.

      — Ты с ума сошел? Он палит из чертового автомата! — Парень явно не был готов выходить из убежища.

      — Предлагаешь остаться тут и дождаться прихода мертвецов? — Шон слегка тряхнул напарника и, когда автоматная очередь снова стихла, рванул к оврагу. Дугласу пришлось бежать за ним.

      Паре удалось спрыгнуть туда незамеченными. Тихо пробравшись до машин, Шон забрался наверх, сразу прилипая спиной к дверям и наблюдая за двумя амбалами и разъяренным Дольфом, который в очередной раз без раздумья высадил очередь в машину. Бандит тяжело дышал и смахивал рукой в пот со лба. Дольф повел плечами и, не выпуская автомат из рук, направился к джипу. Шон быстро открыл дверь, подал руку Дугласу, толкнул его в машину и сел за руль, сразу заводя мотор. Двое бандитов спохватились, выхватывая свои пистолеты, но Шон быстро газанул вперед, сбив мужчин. Дольф только и успел обернуться на звук, когда машина уже развернулась и поехала по дороге.

      Дуглас, откинувшись на кресле, позволил себе расслабиться и выдохнуть. «Я уж думал Шон не выйдет ко мне», — мелькнула мысль в голове парня. Он искоса посмотрел на мужчину, который блаженно улыбался, явно думая о чем-то своем. Шон же получил некоторую разрядку, позволив себе забыть о покойных жене и дочери. Он старался вообще убрать все эти мысли из головы, дабы жить дальше, двигаться и не хотеть убить себя. Он уже когда-то говорил Дугласу хорошую фразу, что всегда найдутся те, кому ты нужен. И Шон верил в то, что раз он выжил, значит, где-то есть люди, которым он необходим. Значит, надо жить.

      К вечеру они снова остановились, потому что мужчина был ужасно измотан и хотел есть, собственно говоря, как и Дуглас. При свете звезд шоссе выглядело очень красиво, а лес наводил какой-то ужас. Ветви деревьев словно тянулись к путникам, намереваясь затащить их в самую чащу. Шон повел плечами и выкинул бутылку газировки в овраг. Она стукнулась обо что-то железное. Мужчина прислушался. Подобрав камень с дороги, он кинул его ровно на то же место. Снова раздался звон. Шон, взяв фонарь и поймав на себе недоумевающий взгляд Дугласа, спустился в овраг. На том самом месте, где лежала банка газировки, лежал небольшой железный кейс. Мужчина кинул его напарнику и забрался обратно. Оба переглянулись, в изумлении подняв брови. Шон аккуратно открыл кейс. Внутри лежала помятая желтая тетрадь, лицевая сторона которой была залита кровью.

      — Что это? — поинтересовался Дуглас, перегибаясь через плечо Шона.

      — Не знаю, — отозвался тот. — Какая-то тетрадь.

      Шон осторожно открыл тетрадь.

«12 сентября
В век, когда люди изобрели достаточно полезных вещей, по типу непортящихся продуктов, отличного бензина в одну цену и, предположим, „вечной“ краски волос, мы создаем что-то великое. Лекарство от рака — просто. От других страшных заболеваний — легко. Но нам этого не достаточно, нам нужно больше. Правительство хочет видеть идеальных людей, чистых, без единой царапинки. Мы пытаемся что-то синтезировать, придумать такое лекарство, которое бесконечно сможет поддерживать иммунитет. Мы даже задумываемся над тем, что сможем создать нечто вроде бессмертия, а потом мы промахиваемся, и наступает абсолютный хаос, разрушающий мир. Разве мир можно спасти от войны, пандемии? Я не хочу больше в этом участвовать. Я устал заниматься этим. Они убьют меня, если узнают, что я веду дневник. Но я должен понять, зачем мы это делаем… Зачем мы создаем панацею?»