Не Ангел

Я ждала его лежа в кровати, от нечего делать, лениво рассматривала стерильную чистоту своей палаты-камеры.

Даа! Хоромы по сравнению с моей предыдущей тюрьмой. Как вспомню, о том, через что мне пришлось пройти, злость охватывает все мои внутренности.

Меня искалечили. Я пережила выкидыш. Мною питались вампиры. И ко всему прочему меня постоянно возвращали назад, забирая возможность просто уйти туда, где намного лучше. Будет ли этому предел? Меня все еще наказывают!

В глазах появились предательские слезы. Пришлось сосредоточиться и не закрывать веки до тех пор, пока унизительная влага не высохла. Почему это происходит со мной?

Я оглядела себя.

Взамен вымазанной кровью одежды, я получила новый комплект, вновь отвратительно белый.

Все сияюще чистое. Но это все фальшь. Меня пытаются вновь присмирить, что бы было проще управлять. Не понятно о чем Виктор вообще думал, отдавая приказ? Рассчитывал ли он, что содеянное останется в секрете, и я покорно буду терпеть дрессировку.

Находясь в плену, я месяц провела в собственном дерьме, но искренне верила, что за это мне воздастся свыше, и я получу желаемое избавление.

 Месяц. Я не принимала душ, не держала в руках куска мыла, не видела чистой одежды. Мои лохмотья пропитались потом и запекшейся кровью. А когда на мне разорвали одежду что бы отхлестать кнутом, мне кинули такие же грязные лохмотья, только более целые.

Я бы добровольно пошла под плеть, только бы время вернулось вспять, и ничего с матерью и отцом не произошло.

В комнату вошел задумчивый Алекс. Положил передо мной бордового цвета ноутбук, и сел на корточки рядом со мной. Он, молча, смотрел, на меня и ждал, что же я буду делать.

В принципе мне не чего было скрывать. Чий ни секрет. Подумаешь, моих родителей спалили в собственном доме, и я, не смотря на то, что верю своему другу, хочу это увидеть собственными глазами.  Хотя, хочу ли я удостовериться в том, что ошибки нет, или просто хочется еще раз провернуть самый большой нож в своем сердце. Вопрос спорный.

Но я приняла решение. Алекс ничего не узнает. Роман также будет стоять в стороне.

С дикой жадностью во взгляде, я чуть ли не слюни пускала на компьютер. Я накрыла его рукой, и медленно провела ладонью по шероховатой поверхности. Жест мог показаться обычным, вроде, от нечего делать я решила погладить крышку, но на самом деле я боялась. Боялась, что блондин передумает, и заберет компьютер, и я останусь ни с чем.

Неужели не понятно? Мне необходимо одиночество.

-Алекс. Ты не мог бы?

-Что? – прошептал он.

Я посмотрела ему в глаза, и просто произнесла это.

-Мне надо побыть одной. Пожалуйста.

Времена ни те. Да и я сама изменилась. Я уже ни чувствую превосходства, над кем бы то ни было. Потому не считаю зазорным произнести вежливые слова, да и вообще о чем-то просить.

Алекс смотрел на меня некоторое время, потом поднялся, осторожно поцеловал в лоб, и молча, вышел.

Посмотрев на закрытую дверь, я прошептала короткую молитву, попросив у Бога то, о чем вообще ни разу не просила. Спасения моих родных. Не помню, когда я в последний раз молилась. Кажется, это было в глубоком детстве. В последний раз, я молила Его, что бы Он вернул меня родителям. Но этого не произошло. И открыв крышку ноутбука, со слезами в глазах, я знала, что и сейчас не поможет.

Я быстро разобралась, где интернет, и по памяти набрав необходимые пароли и координаты, смотрела на три маленьких окошка.

Я открыла первый.

Ничего.

Тогда я открыла второе окно.

Видеокамера также не работала.

Третья камера находилась на улице, вне пределов двора, в котором жили мои родители. Она была прикреплена на бетонном столбе. И она работала.

Мое лицо не выдавало никаких эмоций, я четко осознавала, что Алекс не ушел, он наблюдает за мной в соседней комнате, через одностороннее зеркало. Я просто замерла, глядя на то, что осталось от того места, что я считала своим настоящим домом.

Пепелище.

Я не знаю, сколько времени прошло, я просто смотрела.

Легкий осенний ветерок трепал, какое-то тряпье из выбитых окон. Чертова крыша рухнула вовнутрь дома. Пепел вперемешку с опавшими листьями поднимался при более сильном порыве холодного ветра. Пепел был вообще повсюду. Черные следы копоти на кирпичах. Все как в моем сне. Разве так бывает?

Вот, ты знаешь, что где то, пусть и не рядом, но есть люди, родившие тебя. И вот их нет.

Со стороны может показаться моя любовь к ним больной. Чрезмерной. А может для меня это естественная преданность. Те чувства, что я хранила к ним все эти годы, не были воображаемыми. Эта любовь впиталась вместе с материнским молоком. Проникла в каждую пору. Мысли о том, что они живы и в безопасности, давали мне возможность двигаться. Просто двигаться и дышать. Я не пыталась быть счастливой, зная заранее, что обречена на поражение. Мне было больно, просто знать, что они все эти годы скорбели, потеряв единственную дочь.

Я нажала на клавишу, и камера приблизилась на интересующем меня объекте.

Мои детские качели, стояли на том же месте, что отец, когда то поставил для меня. Не розовые. Черные.

Силы покинули мое тело. Я выключила ноутбук, предварительно уничтожив данные, которыми я пользовалась.

Положила обе ладони на закрытый ноутбук, и, зажмурившись, изо всех сил пыталась унять дрожь во всем теле. Хотелось ломать, крушить, уничтожать. Но я держала свой щит крепко, мое безразличие – это единственная броня, что осталась в моем арсенале.

Какое-то время спустя, я почувствовала теплые руки на своих напряженных плечах. Они притянули меня к крепкой, мужской груди, и положили на кровать. В кольце этих рук, я была в безопасности. Я была дома. И я была кому-то нужна. Пусть это все временно, но мне приятно. И определенно я почувствовала облегчение от того, что смогла расслабиться, пусть и на время, но я забыла о своей злости.