Страница 3 из 3
Лифт останавливается на седьмом. Зайка с сигаретами спешит к своему ******** направо, я — налево.
В тесном коридорчике перед приемной меня перехватывает Вадик.
— Опаздываешь, Лизок!
Чуть ли не впервые за последний месяц прихожу практически вовремя, а меня попрекают. Обидно, честное слово!
Сам Вадик появляется задолго до начала рабочего дня. Утверждает, что ему просто необходимо как можно раньше свалить из дома. Оторваться от декретной жены, горластого наследника, бешеной тещи, страдающей припадками ненависти к единственному зятю — и вообще... Да, Вадика легко понять.
— Шеф справлялся о тебе, просил заглянуть. Я сказал, что ты вышла на минутку.
— Спасибо тебе огромное, — стряхиваю его руку со своего плеча и отправляюсь в кабинет к Владимиру Сергеевичу.
Владимир Сергеевич — работодатель, о котором можно только мечтать. Он безукоризненно вежлив и даже секретаршу Анжелу, юную и глупую до умиления, называет на «вы». У него приятный баритон, седые виски и, несмотря на солидный возраст, спортивная фигура. Одним словом, мужчина хоть куда!
В сущности, он создал нам, пятерым бездельникам, райские условия. Здесь почти что социалистическая контора. Мы болтаем, обсуждаем новости, занимаемся личными делами, переходим из кабинета в кабинет и время от времени, так уж и быть, работаем. ВС заезжает пару раз в неделю, благожелательно оглядывает нас и офисную мебель, удостоверяется, что то и другое на месте, и исчезает. По слухам, у него еще две фирмы с целым штатом сотрудников, из которых он выжимает все соки. Вполне правдоподобно, ведь на доходы от нашей конторки серебристый «линкольн» вряд ли купишь. Возможно, ВС просто доставляет удовольствие содержать фирму не ради денег, а из любви к искусству. Это для него нечто вроде меценатства. Он — наш отец и содержатель, мы — его благодарные дети.
— Лиза, у меня пропала папка с документами.
Про себя возмущаюсь (причем тут я, позвольте поинтересоваться?), а вслух, конечно, озабоченно переспрашиваю:
— Какая папка, Владимир Сергеевич? Что-то важное?
— Темно-синяя. Она лежала здесь со среды. Сегодня пятница, — уточняет ВС.
— Мы ведь не заходили к вам. Уборщица была вчера. Но Анжела присматривала за ней, пока она убиралась. Потом кабинет сразу закрыли. По-моему, никто не мог взять папку у вас со стола.
— Собственно говоря, — скорбно произносит ВС, — она лежала в сейфе.
Это уже серьезно. Конечно, каждый при желании может сунуть нос в пустяковые бумажки и журналы на столе ВС и покайфовать в тишине на кожаном диване. Запасной ключ валяется у Анжелы в верхнем ящике стола. Но сейф? У нас нет ключа от него. Печать, наличка и тому подобное — в сейфе у бухгалтера. Сейф в кабинете ВС — его личный, и уж я, во всяком случае, даже не подозреваю, что там хранится. Похоже, в офисе завелся взломщик. Кто он? Со стороны или кто-то из своих?
— Лиза, я вам полностью доверяю. Прошу довести информацию о пропаже до всех сотрудников. На следующей неделе папка должна быть у меня. Иначе…
Что иначе, ВС не уточняет, но голос становится прямо стальным. Спасибо, конечно, за доверие, ВС.
Выхожу в приемную. За своим столом уже расположилась Анжела. Вместо приветствия она радостно сообщает:
— Роберт и Келли наконец-то переспали!
Уже давно не смотрю «Санта-Барбару». В моей квартире теперь проживает двойник Роберта, который никому не делает гадостей, не встревает в мафиозные разборки и который смертельно мне надоел. Однако благодаря Анжеле я в курсе всех событий. Так же, как и Надежда Викторовна, бухгалтер из фирмочки напротив. Почти каждое утро забегает к нам, чтобы выслушать очередную порцию калифорнийских сплетен… Надежда Викторовна — юная бабушка, которой до пенсионного возраста еще пахать да пахать. Ее семнадцатилетняя дочурка недавно принесла в подоле двойню, поэтому выкроить свободный вечерок у телевизора редко удается. Анжела с готовностью живописует нам беды и интриги, которые обрушиваются на святое семейство Кэпвеллов. Я чаще всего не слушаю, но только не сегодня. Приятно ведь отвлечься от проклятой синей папки. Несколько минут мы втроем щебечем и ахаем. Мы можем завтра умереть, наш офисный центр может исчезнуть с лица земли, но "Санта-Барбара" никогда не закончится. Или это лишь иллюзия, стремление уцепиться хоть за что-то долговременное?
Надежда Викторовна в очередной раз окидывает взглядом небольшую квадратную картину, которая висит на противоположной стене. Один из образцов товара, на который пока никто не польстился. Называется «Рассвет на острове». Малоизвестный покуда художник Кривоухов явно изобразил на этом живописном полотне Иден, только с заметно подкорректированной наружностью. Тонкий изящный носик, не слишком толстые губы, брови довольно темные для блондинки. Однако в целом сходство налицо. Создание гения Кривоухова стоит вполоборота на фоне лазурного моря и безоблачного неба. Получилось похоже на календарь, хоть и написано маслом на холсте.
— Когда-нибудь я эту картину у вас куплю, — мечтательно говорит Надежда Викторовна. — Может, даже с квартальной премии.
В приемную тихо заходит Эрик.
— Роберт и Келли переспали! — Анжела не успокоится, пока не поделится радостной вестью со всеми.
Эрик ухмыляется, включает компьютер. С пафосом произносит:
— Как я все-таки рад за них.
Теряет к нам всякий интерес и ныряет в монитор. Эрик на четверть армянин, и это заметно. У него потрясающе черные глаза, мохнатые ресницы и массивный нос. Добавив к этому широкие плечи плюс безукоризненные костюмчики, получаем в итоге красавца-мужчину, мечту всех знойных и не только знойных дам. Нас с Анжелой, своих очаровательных сослуживиц, красавчик демонстративно игнорирует. Наверно, резвится где-нибудь на стороне.
Анжела, приняв слова Эрика за чистую монету, тут же начинает пересказывать ему содержание последней серии, время от времени давая исторические ссылки на серии предыдущие. Рассказу повторно внимает Надежда Викторовна, опустив плечи и прикрыв глаза от наслаждения… Терпеливо жду, когда Надежда Викторовна вспомнит, что у нее есть работа, на которой платят деньги отнюдь не за пребывание на территории сторонней организации. Наконец Надежда Викторовна с просветленным ликом уплывает. К счастью, они с Анжелой сошлись только на «Санта-Барбаре» и не обсуждают бразильские, мексиканские и прочие многосерийки.
Конец ознакомительного фрагмента.