Страница 7 из 19
Немного расхрабрившись, я тоже занялась изучением. Как и предполагала, я оказалась ниже радаманца на целую голову. У него были прямые тёмные волосы до плеч. Передние пряди заплетены в две тонкие косички, остальные волосы собраны в хвост. Черты лица немного грубоваты. Опять же если сравнивать с немощными аристократами, описанными в классических романах. У Рейна были широкие острые скулы, резко очерченный подбородок, высокий лоб. Глаза глубокого синего цвета контрастировали со светлой кожей. На левом виске темнела какая-то татуировка. Непонятный символ. Когда-нибудь Даггерти мне расскажет, что он означает.
Как и все собравшиеся здесь мужчины, Рейн был одет в традиционный для такого вечера элегантный костюм: чёрные брюки и в тон им длинная прямая рубашка навыпуск с воротником-стойкой. Хотя мне кажется, ему больше шла военная форма.
Как ни странно, на нём не было ни одного украшения. Радаманцы любили обвешивать себя массивными и, по моему мнению, совершенно безвкусными гирляндами из металла и неогранённых камней. Рейн оказался приятным исключением.
Каори легонько пихнула меня локтем, развеяв наваждение. Сестра намекала, что воспитанной лиэри не подобает смотреть на кого бы то ни было слишком пристально. Тем более на собственного жениха.
Кажется, мои чувства и мысли не укрылись от проницательного л’эрда, так как я услышала его приглушенный смешок и чарующе-мягкий, глубокий голос:
— Мне бы хотелось остаться наедине с лиэри Таро.
И всё. Никаких фальшивых расшаркиваний и велеречивых фраз, которыми так любили сыпать арийцы:
«Не сочтите за дерзость, но я мечтаю украсть у вас лиэри Таро». «Позвольте насладиться приватной беседой с лиэри Таро».
Сразу видно, радаманец. Да ещё и военный.
Каори и Тариана как ветром сдуло. А вместе с ними исчезло и чувство поддержки, которую я находила в сестре. Я осталась один на один с женихом. Сновавшие по залу приглашённые и подносившие им напитки улыбчивые гиноиды были не в счёт. Я их просто не замечала.
Никого не замечала, кроме него.
— Можете смотреть на меня, Шиона. Уж я-то пихать вас в бок за один лишний взгляд точно не стану.
— Очень вам за это признательна. Со стороны ваше поведение смотрелось бы довольно… необычно, — отмерла я.
— Вы, наверное, хотели сказать неприлично, — верно угадал ход моих мыслей Рейн и с откровенной иронией добавил: — Много наслышан о… хм, строгих нравах арийцев.
И чем это ему не понравились наши нравы? Я тут же не преминула пустить шпильку в ответ:
— Я тоже кое-что слышала о радаманцах. Некоторые из ваших военных, оставшихся на планете после подписания мирного договора, шокировали нас своими разнузданным поведением и… развратностью, — невольно замялась. Просто не привыкла говорить о таких вещах с незнакомым мужчиной. Да и вообще ни с кем.
Даггерти наш разговор, кажется, заметно поднял настроение.
— Искренне удивлен, что вам знакомы слова вроде «разнузданность» и «развратность». — Он наклонился ко мне, пощекотав волосы у виска тёплым дыханием. — Скажу вам по секрету, мы вовсе не дикари, какими нас здесь считают.
Я покраснела. Сама толком не поняла почему, но чувствовала, что щёки пылают. И в голову, как назло, полезли картины, ассоциирующиеся с вышеупомянутыми словами.
К счастью, смерть от смущения меня миновала. К нам подошёл мой отец, л’эрд Бриан, и, поприветствовав радаманца, попросил того уделить ему минуту внимания.
— Было приятно с вами поболтать, — улыбнулся мне на прощание Рейн и последовал за канцлером к выходу.
А уж мне-то как приятно… До сих пор коленки дрожат, а сердце, бедное, постукивает где-то в пятках.
Тот вечер напоминал головокружительную карусель. Меня то и дело останавливали гости, чтобы поздравить и просветить насчёт того, какая мы с Рейном красивая пара.
Большинство людей, с которыми общалась, я видела впервые в жизни. Складывалось впечатление, что Даггерти приволок сюда всю свою радаманскую родню. Один за другим сменялись их лица. У меня глаза на лоб лезли от мелькавших то тут то там шикарных нарядов инопланетных гостий. Невообразимые конструкции у них на головах притягивали взор, а бессчётные украшения с камнями невероятных размеров мерцали в бликах света. Радаманцы не знали меры ни в чём. Ни в одежде, ни в любви, ни, к сожалению, во власти.