Страница 31 из 63
– Наверное, Дэвида Бэкхема. У него тоже одно время были белые волосы. – Вкрадчиво сказал Леша, и они вдвоем расхохотались.
Что дядечка, что племянница – оба обожают ехидные подколы.
– Не обращай на них внимания, – с укоризной посмотрела я на родственников. А если опять в этом чудике суицидальные наклонности проснутся из-за их шуточек?
Но наклонности крепко спали, потому как Антон тоже улыбнулся во весь рот.
– Нет! – вдруг заявила сестра. – Он напоминает мне Эла. Из «Тетради смерти». Энергетикой и выражением лица. Только тот был черноволосым и большой палец во рту держал. И сидел все время ногами на стуле!
– Зачем? – с искренним изумлением переспросил Леша. – Он что, олигофреном был, что ли, этот твой Эл?
– Сам ты олигофрен! Он был гениальным детективом! И просто кавайным лапочкой! – Нелли ненавидела, когда кто-то говорит гадости про ее любимых персонажей. А про эту «Тетрадь смерти» она мне в прошлом году прожужжала все уши. Мол, какое аниме интересное, и какие герои классные, и сюжет крутой. А когда там кого-то убили, сестра плакала целый день!
– И вообще это нужно считать комплиментом! – наставительно обратилась она к Антону. – Эл хорошенький! Я сейчас его покажу вам! – и она с топотом убежала в свою комнату.
Спустя минуту мы вчетвером принялись разглядывать принесенное изображение задумчивого, но милого с виду Эла.
– Хорошенький? – переспросил Леша. – Судя по его глазам и выражению лица, у этого парня из твоего аниме явное наличие прогрессирующей психической болезни.
– Ой, блин, на себя посмотрел бы лучше, – надулась Нелька. – Глупый одзи.
– И он брюнет, твой герой из мультиков, – продолжал Алексей, – а наш гость беловолос.
Я печально посмотрела на Антона: мол, прости, у меня дома душевнобольные проживают.
– Неважно! Я говорю про общее впечатление. Оба – такие няшки! Слушай, – обратилась младшая сестра ко мне, – а ты…
Как это всегда бывает у нас в квартире вечером, когда нужно включать свет в темной прихожей, прогромыхало знакомое:
– Кто меня потревожил? Убью на хре-е-еен!
– Папа пришел! – поскакала к входным дверям излишне активная сестра. – Ото-сан! Па-а-ап! У нас гости!
– Кто? – появился на пороге тот, даже не раздеваясь. Гостей наш художник любил безмерно.
– Вот он, – кивнул Леша на Нинкиного кавалера-неудачника, которого он принял за моего друга.
– А это кто у нас? – радостно осведомился Томас, горячо пожимая руку парню.
– А это у нас друг, – выразительно покосился на старшего брата Леша. – Однокурсник, так сказать.
– Меня зовут Антон, – почему-то встал парень.
Наверное, моя семья совсем затюкала его. И ничего ведь уже не поделаешь.
– Очень приятно, молодой человек, я – папа этой прелестной кареглазой леди, можете называть меня Томасом.
– Он знает, как тебя зовут, – скучным голосом сказала я. – И ему очень нравятся твои работы. Он как пришел, так сразу начал: «О, какие картины!», «Ах, это же Томас нарисовал!»
– Я не так говорил, – тихо произнес смутившийся Антон. – Просто ваше творчество мне давно уже нравится. Я бывал на ваших выставках. Вы – мастер.
Лицо папы просияло, словно он нашел два с половиной миллиарда долларов. Он картинно выставил вперед руку и начал разглагольствовать:
– Я вижу, вы большой знаток мира искусства! И настоящий эстет! Мое творчество сложно понять и сложно принять, и эти, – обвел он глазами нас троих, – меня совсем не понимают, а, главное, не воспринимают как настоящего художника!
– Какие мы злые, – покачал головой Леша. – Гения прозевали.
– Вот-вот, видишь их это отношение ко мне? А ведь мне пророчат славное будущее! Да меня постоянно приглашают за границу! Вот вчера, к примеру…
– В Беларусь, – ехидно вставил Леша, развалившись на стуле. – Или в Украину.
– Ну и что? – ничуть не смутился родитель. – Это тоже о чем-то говорит! И вообще я выставлялся в Штатах, Германии, Польше и во Франции. И сейчас со мной переговоры ведутся с Метрополитен-музеем для временной выставки!
– Это тот самый музей, в который можно пройти за любую плату или вообще бесплатно, если денег нет? – проявила я осведомленность.
– Как это? – спросил Леша.
Он хоть и любит показывать себя культурным, но его кругозор узок, как Нелькин лоб.