Страница 123 из 149
Чёрные тучи кружили странные хороводы по изрядно потемневшему зловещему небу. Где-то вдалеке слышались будоражащие слух раскаты грома…
Над бушующим морем то и дело вспыхивали ярчайшие зигзаги молний, на доли секунды освещая всё пространство вокруг.
Я стояла на каменном берегу, глядя на эту удивительную игру природы, и тихо размышляла о своём, пока во время очередной вспышки ни разглядела нежданного гостя. Со стороны прибрежных скал ко мне стремительно приближался мужчина. Но… сейчас он был больше похож на чёрную тень, и я совершенно не понимала, кто он: друг или враг? Стоит бежать от него или, наоборот, пойти навстречу…
Он двигался так быстро, что времени на раздумья уже совершенно не осталось, и уже через несколько секунд стоял передо мной. В той кромешной тьме, что сейчас окружала нас, разглядеть его было невозможно. Говорить он не спешил, и мне ничего не оставалось, как просто смотреть на него. Но вдруг небо озарилось очередной молнией…
Распахнув глаза, я с диким облегчением подумала, что это был всего лишь очередной непонятный сон, один из той кучи кошмаров, что преследовали меня постоянно. А этот парень… что ж, как бы глупо это не выглядело, но каждый раз, когда у меня появлялась возможность рассмотреть его лицо, я просыпалась. Поначалу это безумно бесило, а теперь лишь веселит. Ведь это всё проделки моего хитрого подсознания, которое таким образом издевалось и как будто намекало, что я не помню что-то очень важное.
Большие настенные часы показывали четыре утра, а капризный сон, как назло, совершенно не собирался возвращаться, и резко откинув одеяло, я натянула длинный теплый халат и направилась к окну.
Сворки распахнулись, не издав ни малейшего скрипа, и в лицо ударил свежий ночной воздух. Сейчас, в середине ноября, погода совсем перестала быть тёплой, и всё больше походила на зимнюю. Снега, конечно, пока не было, но вот холодные ливневые дожди уже успели надоесть. Хотя здесь, на ставшем уже совсем родным поддоннике, мне было как никогда тепло и уютно. Чаще всего только так получалось прогнать последствия этих сновидений, которые в последнее время стали ещё более мрачными и непонятными. Хотя, и сама моя жизнь теперь казалась чем-то странным и совершенно запутанным. И виновата во всём этом была Лари. Правда, не совсем виновата, а скорее причастна, но сути это всё равно не меняло.
В общем, в день нашего с ней знакомства, после того, как я выложила ей всё, что знала о собственной жизни, Илария с чего-то вдруг решила, что теперь несёт за меня ответственность. С этого момента она стала ходить со мной каждый раз, когда я выходила в город, провожала до библиотеки и обратно, а дома и вовсе старалась всячески меня развлечь. А если учесть, что до этого я никогда не встречала никого более шумного, неординарного и весёлого, то легко понять, как сильно она поначалу утомляла. Её неугомонность и решительность несколько раз сыграли с нами злую шутку, а жажда какой-то бурной деятельности совершенно не оставляла времени даже на спокойный вздох.
А когда эта чудо-девушка узнала, что я немного играю на пианино, то моя спокойная жизнь окончательно ушла в прошлое. Ведь, так как ей, как и всем остальным, запрещалось покидать город, по крайней мере, до Большого Совета, Илария решила потратить это время с пользой и записать несколько песен. А в виду того, что малышка Лари предпочитала исключительно рок, причём тяжёлое направление, и играла именно его, всем соседям пришлось обзавестись наушниками и с нетерпением ждать, когда же она, наконец, уедет. А так как играть самой на всём сразу она, к своему глубокому сожалению, не могла, ей пришлось подключить к этому грандиозному проекту и меня тоже.
Пришлось заново осваивать ноты и учиться играть на гитаре, хотя и это далось мне очень легко, будто раньше я уже это умела. Сей факт безумно обрадовал Иларию, и теперь всё своё свободное время мы с ней проводили репетируя и готовя к записи написанные ей песни. И если поначалу её напор и чрезмерная активность меня раздражали и пугали, то уже через неделю плотного общения она стала для меня роднее и ближе всех.
Лари оказалась очень открытой и искренней. Во многом благодаря ей, я всё-таки выкарабкалась из того депрессивно-грустного состояния в котором пребывала до её появления, и теперь жизнь уже перестала казаться чем-то страшным, а положение вещей стало более определённым. Нет, память ко мне так и не вернулась, но теперь, по крайней мере, у меня появилась подруга. И пусть у неё в голове жили совершенно неизвестные миру виды тараканов, но теперь она стала для меня настоящей семьёй.
После того случая с моим первым походом в библиотеку и разборкой с местной молодёжью, о которой, естественно, довольно скоро стало известно Эрику, он строго настрого запретил мне появляться в людных местах одной. Так как, в прошлый раз, по его словам, меня спасло только появление Иларии, и если бы не она, меня могли бы просто прикончить прямо в том милом мягком зале, а мой незадачливый убийца отделался бы всего лишь лёгким выговором от Совета.
Конечно, постоянные репетиции и разучивание новых песен Лари добавляли разнообразия в мою полную теоретической учёбы жизнь, но свободы катастрофически не хватало. Тем более, что изучать фолианты Эрика в нашем доме стало совсем невозможно, ведь Лари физически не могла надолго оставить музыку, которая, по её мнению, обязательно должна была звучать очень громко. Вот и получалось, что любое изучение чего-либо в стенах дома становилось крайне проблематичным.
Тогда моя подруга, в чьей голове гениальные идеи рождались с частотой движения секундной стрелки, предложила мне, выходя из дома, просто прятать глаза и волосы. А в подтверждении своих слов, сразу же презентовала мне свой рыжий парик, приобретенный когда-то по случаю какого-то маскарада, и тёмные солнечные очки. Идея показалась мне вполне здравой, и в тот же день мы решили её опробовать, отправившись вечером в самый центр. И, к моей великой радости, никто не обращал на нас с Лари никакого внимания. А если и обращали, то сугубо положительное без угроз и презрения.