Страница 160 из 171
...Ее сестра погибла в авиакатастрофе. Будучи стюардессой и имея недурной стаж перелетов, не смогла преодолеть тот самый, последний, что вернул бы ее домой.
- Поль, надо поесть. – Молчание. – Поль.
Во всем происходящем в наших жизнях есть порой что-то мистическое, после чего не верить в судьбу кажется практически невозможным. Ведь то, что произошло, было не насмешкой над... ну хотя бы над сестрами. Все это было насмешкой над жизнью как таковой. А вообще... думать над подобным, анализировать все это – значит, испытывать судьбу еще больше.
Авиакатастрофа. Самолет с отказавшим прямо перед приземлением двигателем совершил жесткую посадку и развалился на две части. Погибли десять человек, более семидесяти пострадали. Среди этих погибших оказалась и Нина.
Полина все никак не могла отогнать от себя мысль, о чем думала ее сестра, когда поняла, что с самолетом что-то случилось? Думала ли она о том, что погибнет? Что погибнет именно она? Наверное, нет. Хорошо, если бы нет.
Родители выехали на опознание.
...На поминках Полька молчала. Не произнесла ни слова. Слева сидел Родион, справа – Машка. По другую сторону стола, как раз напротив, запихнули Красовского. Мать с отцом возглавляли стол, по периметру разместились родственники и прочие друзья семьи. Была даже мать Красовского и Вики, появляющаяся всегда внезапно, как по мановению волшебной палочки, когда ее совсем не ждали. Высокая, худая, с выпирающими костями, с обветренным и постаревшим лицом, она мрачно и исподлобья всматривалась в каждого человека и не выпускала из рук столовые приборы. Разговаривала исключительно с Викой. Попыталась было включить в эти беседы и Красовского, но тот остался неприступен. Понятно, что никто из основных участников этого действа не жаждал вести какие-то разговоры.
Правда, родственники не жалели утешительных и сентиментальных слов, вспоминая то, чему никогда не были свидетелями, но честно отрабатывая закуски.
В какой-то момент Полька почувствовала, как ее мутит, как кружится голова, так что сил нет сидеть, зажатой за этим столом и участвуя в этом фарсе. Она была на спектаклях и правдоподобнее этого и даже Родион, всю дорогу жаждущий запихнуть в нее еды, казалось, фальшивил.
Пытался скрыть за этими уговорами неумелую попытку утешить.
- Что-то не припомню, чтобы тебя назначали моей нянькой, - прошипела она, бросая вилку с ножом на стол. Они обиженно звякнули, но никто (или почти никто) не обратил на это внимание. Проследив за следами, рассыпавшимися по скатерти, Полина отодвинула стул и выскочила из комнаты.
Ушла наверх, укрылась пледом и спряталась от света, который обнажал все слишком ярко. Слишком.
Ее бесил и раздражал этот дом, но она бы ни за что и не при каких обстоятельствах, не вернулась в их с Ниной квартиру. И вообще... лежать вот так и не двигаться с места, прося лишь о том, чтобы никто тебя не трогал – это было все, чего она хотела. В маминой тщательной укомплектованной аптечке она, покопавшись, нашла снотворные таблетки и, поднявшись в комнату, быстро выпила одну, запив водой. Пару секунду потом еще колебалась – может быть, надо было выпить сразу две? Но нет, какие-то отголоски разума в ее голове всколыхнулись вовремя, чтобы Полина не сделала ошибки.
С сомнительным наслаждением она вытянулась на кровати, в ожидании, когда таблетка вступит в силу. Комната была гостевой и в точности напоминала еще одну такую же комнату напротив. Изначально предполагалось, что это комнаты сестер, но кроме некоторых их вещей, ничто не говорило здесь о постоянном присутствии человека.
- Всю жизнь вы спите в одной тесной комнате! – едва ли не со слезами в голосе говорила мама при переезде. – А в доме у вас у каждой будет своя – и вы сможете делать с ними все, что захотите! – Увы, даже это оказалось не аргументом.
Здесь они жили, приезжая к родителям.
В той, что числилась за Ниной, Полина не была уже довольно давно. Очень давно. Ох, ну же, таблетка!
В коридоре послышались шаги – нет, пройдите мимо! Кажется, Маша. И Родион. Да, точно они.
Нина, почему никто не желает оставить меня в покое?
Маша и Родион стояли перед дверью, но входить не спешили.
- Надо оставить ее в покое. Она не захочет тебя видеть. Как и любого другого из нас. – Маша перегородила дверь, мешая ему пройти.
- Она просто вид делает, – бросил Родион сквозь сжатые зубы. - На самом деле в такие минуты никто не хочет быть один!
- Она же не зря ушла... Нужно уметь уважать чужие желания! – пожала плечами Сурмина.
- Я бы тоже сбежал оттуда! Как можно спокойно побывать там и не уйти сумасшедшим? А ты видела бабулю? А родственников, которые только имя Нинино и помнили?!
- Я не знаю, как утешать в такие минуты, что делать... – растерянно признала Маша.
- Ничего. Нужно просто быть рядом. Иное не поможет, - сказал, ступив на площадку, Красовский. И кивнул Родиону: - Иди.
Помедлив, как перед глубоким прыжком, Родион открыл дверь и скрылся внутри.
В комнате царила тишина. Полина лежала на кровати, укрывшись пледом с головой. Родион осторожно обогнул кровать, подошел ближе... Она спала. Дышала мерно и глубоко. Ничто не могло потревожить ее сон. Ничто.
Она не слышала, как разъезжались родственники; как покинула дом мать Вики и Олега, безуспешно пытавшаяся поймать взгляд сына; не слышала, как Родион и Маша убирали посуду со стола, как отец уронил и разбил горсть тарелок и растерянно смотрел на разлетающиеся осколки; не слышала звуков скрипки матери, играющей без остановки несколько часов подряд; не уловила всех неприятных формальностей, связанных с катастрофой, в которых не могли и не хотели разбираться ее родители. Она не увидела, как утром уехали Олег с Машей, а вместе с ними и Родион.