Эмигрантка в Стране Вечного Праздника

Ни для кого не секрет, что в сельской среде всё сказанное претерпевает изменения. Кто-то что-то услышал и тут же передал другому. Допустим, у кого-нибудь в беседе с соседкой невзначай вырвалось: «Моя дочь разлюбила груши, раньше уминала их за обе щёки, а теперь не хочет, капризничает. А жаль, в этом году у нас груши очень сочные и вкусные уродились». Эта самая, невзначай уроненная кем-то фраза может перекочевать из уст в уста жителей двадцати деревенских домов и в конечном итоге обрести сжатую форму с совершенно иным смыслом: «Дочь такой-то постоянно капризничает, к еде придирается, то ей не эдак и это не так». Если в российской глубинке всё, что у кого-нибудь слетит с языка, будет перефразировано окружающими как бы само собой, по инерции (наподобие того, как старый дед, сидя на брёвнышке, смолит одну за другой сигарки), то в Европе любой её коренной житель, услышав изречение от эмигранта, изначально готов переиначить его таким образом, чтобы в нем появился негативный смысл. Например, такой: «Моя дочь меня не любит, к тому же постоянно капризничает и просит еду, которой у меня нет». Хочу предупредить: если такое высказывание дойдет до ушей ваших европейских соседей, для вас это может иметь очень неприятные последствия.

Если вы – эмигрант или эмигрантка – и проживаете в одной из стран Старой Европы, такого рода информация может стать поводом для того, чтобы социальные службы немедленно нагрянули к вам в гости для детального осмотра условий, в которых проживают ваши несовершеннолетние дети. И не дай бог, если социальным работникам что-то в вашей домашней обстановке не понравится! Они запросто могут лишить вас родительских прав, а ваших отпрысков определить в другую семью или интернат. В подобной ситуации чуть было не оказалась одна моя знакомая, соотечественница по имени Лариса, мать-одиночка, проживавшая в Стране Вечного Праздника со своими двумя детьми. Как-то раз её младший ребёнок простудился. Вообще-то, Лариса могла бы побыть с ним денёк-другой дома, но шеф уже не раз предупреждал её о том, что его не устраивают служащие, которые предпочитают работе уход за своими заболевшими детьми. В итоге, опасаясь увольнения, в тот злополучный день она попросила свою двенадцатилетнюю дочь остаться дома с приболевшим шестилетним братишкой. После этого, спустя пару суток, к ним в гости нагрянула работница социальной службы и потребовала у Ларисы объяснений, на каком основании её старшая дочь прогуляла школу. Застигнутая врасплох мать честно призналась, что попросила её посидеть дома с заболевшим братом, а инспектор по правам детей не на шутку рассвирепела и предупредила Ларису, что ещё одного пропуска школьных занятий по этой причине будет вполне достаточно, чтобы начать судебное разбирательство о лишении её родительских прав. «Что?! – не поверила своим ушам Лариса и возмутилась: – Да как Вы смеете?! Кто Вам дал такое право?!» «Уж мы-то посмеем, поверьте, – невозмутимым тоном осадила её социальная работница, и глаза этой женщины сверкнули ведьмовским огоньком. – А что касается права, то согласно нашей Конституции оно у Вашего ребёнка есть и заключается в том, чтобы посещать занятия общеобразовательной школы, а не исполнять обязанности сиделки при заболевшем ребёнке. А Вы, мамаша, его грубо нарушили!» «Так ведь всего один раз, – растерянно пробормотала Лариса. – В нашем случае это не правило, а редкое исключение». «Хм, – недовольно хмыкнула инспектор по правам детей, – вам, приезжим, дай волю и любое исключение сделаете правилом!» В общем, тем, кто твёрдо решил пополнить ряды эмигрантов Старой Европы, советую принять это к сведению. На новом месте жительства вам нужно будет тщательнейшим образом продумывать каждое своё слово, чтобы оно, образно выражаясь, вылетев изо рта, как тот самый воробей, не приняло бы размеры галки или вороны и не закончилось для вас неприятнейшими последствиями. Между прочим, именно в этом заключалось сходство эмигрантов с разными знаменитостями, чьи высказывания столь же вульгарно интерпретируются в средствах массовой информации, или дезинформации, в общем, для кого как.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

******

Основной моей проблемой была невозможность найти работу в Перепёлках и соседних населённых пунктах. Без протекции влиятельного лица трудоустроиться там было сложно, а в случае эмигранта – почти невозможно. К слову сказать, эта ситуация в целом была довольно типичной для Страны Вечного Праздника. Смею предположить, что все, кто попутешествовал по европейским государствам, не раз умилились при виде по-домашнему обустроенного уюта небольших европейских поселков и городишек. Ах, какое у них там всё аккуратное, обихоженное, утопающее в цветах, клумбах, ровно подстриженных кустиках, с вымощенными камнем улочками и аллейками, на которых красуются белоснежные алебастровые фонтаны и никем не поломанные деревянные скамеечки! Словом, райские уголки, поддержанием чистоты и уюта в которых из поколения в поколение занимаются местные жители. Вообще-то говоря, ухаживать за всем этим им, как говорится, сам бог велел. Ведь это же не дядино, а в буквальном смысле слова своё. У одной семейной пары – на углу маленький ресторанчик, в котором ещё их прадеды готовили вкусные ростбифы. У их родственников со стороны отца – старинная фабрика печенья, получившего за свой исключительный вкус несколько премий. Родная тётя владелицы этого ресторана всю жизнь работала там же неподалёку в мясной лавке, пока не вышла на пенсию, а теперь этим бизнесом заправляют её дети, между тем как родной брат этой дамы уже не одно десятилетие занимается продажей мебели в соседнем павильоне. Чуть поодаль находится местная аптека, в которой на протяжении долгих десятилетий трудится целая семейная династия: дед, отец, а теперь внучка. Спросите, к чему я вам об этом рассказываю? К тому, что прорваться в замкнутый круг семейного бизнеса, в котором задействованы исключительно близкие родственники, приезжему человеку практически невозможно. И что же делать такой, как я, эмигрантке? Чтобы трудоустроиться, необходимо, чтобы кто-нибудь за меня поручился хотя бы скупой фразой: «Я эту девушку хорошо знаю, возьми на работу – не пожалеешь». Понятно, что кого угодно о таком одолжении не попросишь, только родственников или друзей. Но если родные живут за тридевять земель, остаётся надеяться только на тех, кого считаешь друзьями. Так я и поступила, попросив их посодействовать мне в поиске работы.

К моему огорчению, большинство сразу отказалось мне в этом помочь, приводя, как мне кажется, довольно несуразные доводы: «Да я и сам на этой работе на птичьих правах» (Это после непрерывного двадцатилетнего стажа заведующим секции?!), или: «Понятия не имею, кем я могла бы пристроить тебя в магазин своей матери?» (Давай подскажу: продавцом или кассиром, не поваром же), или: «Вряд ли я смогу тебе в этом помочь. У нас в офисе сидят такие серьёзные тёти, думаю, они усомнятся в подлинности твоих документов: вида на жительство и сертификатов об образовании. Ты же в курсе, что сейчас на компьютере можно смастачить какой угодно документ, и он будет выглядеть ещё достовернее реального». (Так если сомневаются, пусть позвонят в эмиграционный отдел, Министерство образования и прочие учреждения, и проверят подлинность этих документов, что может быть проще?) Тем не менее, нашлись знакомые, которые на мою просьбу посодействовать в поиске работы закивали головами: «Конечно, поинтересуюсь, мне нетрудно». Вот что они сообщили мне после переговоров с отделом кадров и прочим начальством: «У нас иностранцев принимать на работу не хотят, потому что вы везде всё воруете и постоянно врёте…», «С трудоустройством ничего не получится потому, что наш начальник ничего не знает о твоём прошлом, кем ты была у себя на родине и чем занималась. Он опасается нанимать на работу приезжих, с которыми лично не знаком, говорит, мол, потом хлопот не оберёшься…», «У нас не хотят нанимать эмигрантов, так как считают, что у них не получается влиться в рабочий коллектив…», и, наконец, самым замечательным по простоте ответом был следующий: «Мне сказали, а с какой это стати мы должны ей помогать? Пусть эта русская сама ищет работу и устраивается, как все нормальные эмигранты, на фабрику или отправляется мыть туалеты». Кстати, кто-то до сих пор считает, что эмигранты отбирают рабочие места у коренных европейцев?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})