Страница 16 из 70
Позже я поняла, что причина проблемы заключалась не столько в заросшей травой террасе, сколько в необходимости найти себе козла отпущения, на котором можно было бы с лихвой отыграться за все свои комплексы и неудачи, а его место у европейцев отводилось ущемлённому в правах, безответному эмигранту. Некоторое время спустя мы с мужем переехали на другую квартиру в Перепёлках, однако, и там новая соседка приняла меня в штыки. Хотя, казалось бы, с одним человеком договориться гораздо проще, нежели с целой толпой. Тем не менее, этого не произошло, поскольку ей не пришлось по душе моё эмигрантское происхождение. В том трехэтажном доме было всего четыре квартиры. В двух из них никто не проживал, а третью, расположенную этажом ниже, прямо под нами, занимала женщина средних лет. Подъездная дверь в этом доме давно рассохлась и не закрывалась, поэтому на лестничную клетку ветром заносило уличный мусор. Спросите, кто его убирал? Кто же, кроме меня… Правда, перед тем как это стало моей обязанностью, я попыталась договориться с нашей единственной соседкой об очерёдности уборки. «Ф-ф-фи, ещё чего?! – брезгливо сморщилась она. – Я тебе уборщица что ли? С какой это стати я должна за всеми грязь убирать?» Мне захотелось возразить: «Почему же это за всеми? И за собой тоже! Ты же не Питер Пэн, по воздуху не летаешь». Впрочем, я во время сдержалась и промолчала, понимая, что худой мир лучше доброй брани. К тому же эта женщина, прослывшая на весь посёлок большой склочницей, доводилась дальней родственницей нашей квартирной хозяйке, поэтому обострять с ней отношения было не в моих интересах.
Зато однажды мне представилась возможность над своей соседкой от души посмеяться, и я не преминула ею воспользоваться. Как было сказано выше, жила она прямо под нами, на первом этаже, мы же, соответственно, на втором, а весь третий этаж занимало просторное чердачное помещение. Как-то раз соседка заметила, что чердачные двери перестали закрываться. Она вызвала плотников, те провели осмотр и заключили, что двери надо менять, так как они усохли от старости и перестали прилегать к дверному проёму. Очевидно, их замена стоила недешево, поскольку наша соседка отказалась это делать за свой счёт. Пока она пыталась договориться с остальными владельцами квартир этого дома, чтобы в складчину оплатить ремонтные расходы, всё это время чердак, битком набитый разным хламом, оставался доступным для всех желающих его посетить, что в значительной мере упрощала постоянно открытая подъездная дверь. Кстати, если вы полагаете, что наша соседка, вооружившись двустволкой, ночами напролёт просиживала около входа в подъезд в ожидании грабителей, то вы ошибаетесь. Праздно шатающееся по посёлку в жажде лёгкой наживы жульё нисколько эту женщину не интересовало, поскольку её внимание было приковано ко мне и моим предполагаемым коварным воровским действиям. В этом я очень скоро убедилась.
Однажды я вышла на лестничную клетку, чтобы полить пару стоявших там растений, затем вернулась в квартиру, закрыла за собой дверь, и тут услышала внезапно раздавшийся на лестнице сильный топот. Взглянув в дверной глазок, я увидела промчавшуюся вихрем на чердак соседку. «Что это с ней? – пронеслось у меня в голове. – Пожар там что ли случился?» Буквально через пару минут у меня над головой раздался осторожный скрежет половиц, будто соседка играла на чердаке с кем-то в прятки, и ей выпало водить. «Странно, почему она передвигается по чердаку медленно и крадучись? И кого планирует там поймать? Не мышей же…» – подумалось мне. И вдруг – стоп, эврика! – меня осенило: «Кого, кого? Да меня! Когда я отправилась поливать цветы, то с шумом открыла дверь, а закрыла её практически беззвучно. И поскольку соседка не услышала моих шагов по лестнице, то решила, что если я не прошла мимо её квартиры вниз, то, соответственно, отправилась наверх, на чердак, двери которого не закрываются. Зачем? А-а-а… Разумеется, чтобы оттуда что-нибудь стащить». Для подтверждения правильности своей догадки этот эксперимент мне пришлось повторить ещё несколько раз. И точно, услышав, как я открываю квартирную дверь, но, не услышав, как я её за собой закрываю, соседка прытью бросалась на верхний этаж, к чердаку, а потом долго и старательно обследовала его, половица за половицей и шкаф за шкафом. Дверные замки на чердаке оставались сломанными на протяжении нескольких месяцев, и мне удалось неоднократно вот так от души повеселиться. Зная, что соседка всегда обедает дома, именно в это время я проводила свой эксперимент и долго покатывалась со смеху у себя в квартире, заслышав её громкий топот на лестнице и сразу же вслед за этим – крадущиеся шаги в чердачном помещении.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})*****
Возвращаясь к описанию нашего первого жилья, арендованного в Перепёлках, признаюсь, что никому бы не пожелала поселиться в новом доме, где жильцы ещё не обосновались. По количеству шума, производимого с семи утра до девяти вечера, наш подъезд запросто мог бы посоревноваться с крупным металлургическим цехом. Каждый новосёл сутками напролёт у себя в квартире что-нибудь доделывал или переделывал, стараясь придать стандартной цементной коробке вид уютного гнёздышка. Кто-то клал паркет, кто-то развешивал по стенам картины, кто-то устанавливал новую сантехнику. При этом спастись от многочасового визгливого звука работавших за стенами дрелей и стучащих тут и там молотков было практически невозможно. Не помогали даже наушники и бируши. В тёплые времена года, чтобы избавиться от шума и гама, я отправлялась на прогулку по горным тропам либо подолгу просиживала с книгой или компьютером в местном парке, но когда холодало, и шёл дождь, оставалось лишь медленно сходить с ума от шумовой атаки соседей. Другой неожиданной неприятностью в арендованной нами новой квартире стали квитанции с запредельными ценами за газ, на оплату которых в первый зимний месяц ушла ровно половина зарплаты моего мужа. Сразу после этого мы предпочли обходиться закутыванием в большое количество одежды, наподобие капустного кочана, и, в качестве альтернативы центральному отоплению, приобрели пару небольших газовых обогревателей на колёсиках, которыми грелись, устанавливая их у ног.
Три года спустя нам представилась возможность переехать на другую квартиру, расположенную в старом доме и сдаваемую за более приемлемую цену. Мы оповестили владельца прежней, которого звали Бенджамином, и приступили к сбору своих вещей. Через пару дней он неожиданно нагрянул к нам с визитом и предупредил, что мы должны оставить ему жильё в идеальном состоянии, поскольку в противном случае он не вернёт нам залоговой суммы, внесённой три года назад и равной двум месяцам арендной платы. В наших интересах было получить назад эти деньги, а потому я приступила к интенсивной уборке и за пару недель отмыла всё до последнего пятнышка. Наконец, когда наши вещи были упакованы и перевезены в другое жильё, подошёл момент окончательной сдачи прежней квартиры её владельцу. Бенджамин не заставил себя долго ждать. Появившись на пороге без опозданий и холодно бросив в нашу сторону «здрасьте», он прошагал в одну из комнат. При ходьбе этот домовладелец расставлял ноги так, что казалось, будто в пространстве между ними у него свисал длинный и тяжеловесный хвост, на который он старался не наступать. За эту особенность я мысленно окрестила его Хвостатым. Если воображаемым хвостом Бенджамин походил на мартышку, лемура или снежного барса, то головой, однозначно, на быка. Черепная коробка у него была настолько крупной, что создавалось ощущение, будто она мешала ему самому. Каждое движение шеи у Бенджамина напоминало борьбу с громоздкостью головы, в которой последняя всегда одерживала победу. Во время разговора он медленно и невпопад её поворачивал, удерживая в слегка наклонённом положении и переводя угрюмый и несколько отрешённый взгляд с одного предмета окружающей обстановки на другой. На людей Бенджамин почему-то смотреть не любил и при общении фиксировал взгляд на какой-нибудь пространственной точке, удалённой от собеседника. При этом лицо домовладельца казалось неестественно застывшим, отчего догадаться о его настроении можно было исключительно по интонации. Когда же он молчал, понять, что происходило в его голове, было совершенно невозможно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})