Страница 51 из 83
Всё вышло не так.
Просто в какой-то удивительный миг сердце сбилось с такта и вся дальнейшая музыка мира стала совсем другой. Оглушительной. Пронзительно прекрасной.
Просто – вокруг клубился туман, а он сам – стоял в ослепительном столпе света. И ничего больше – не было.
Всё случилось не так с самого начала, но у него даже не было времени осознать, одуматься, притормозить рванувшую вскачь судьбу.
Наверное, если бы это время было, он мог бы… он хотя бы попытался… он бы…
Да нет, конечно. Он бы всё равно ничего не стал менять.
Потому что есть то, что важнее всех мыслимых законов и правил.
Синнорэндэ.
***
… Канн Эстэвэн встретил его в саду. Молчал, возился с поздними яблоками. В его сторону не смотрел вовсе. Смотрел на свои могучие руки, на яблоню, на корзины, куда ссыпал рубиново-красные плоды, на вышитое трилистниками полотенце.
Ярренвейн тоже молчал. Просто не знал, с чего начать, и ещё больше – чем закончить.
- Я всё-таки не успел, да? – спросил обречённо.
- Не успел, - отозвался эмметский канн, не оборачиваясь.
Ярренвейн положил ладонь на шероховатый ствол яблони, закрыл на мгновенье глаза.
В это самое время они, наверное, подъезжали к границе Ястринэнн. Как бы он хотел сейчас быть – рядом, чтобы первый шаг по аэсовому лесу – вместе; чтобы то, что дорого ему, стало не чужим и для неё тоже, поймать в ладони серебристый аэсовый лист, вплести в пепельные кудри, и чтобы она – улыбнулась нерешительно, всё ещё не готовая поверить в то чудо, что вдруг настигло их обоих…
- Я даже не спрашиваю: правда ли, - Эстэвэн всё же поднял глаза. – Мне достаточно на тебя посмотреть, чтобы всё было ясно.
Ярмэйн покаянно развёл руками.
- Келень Леклендской придётся подыскать другого супруга. Но время же ещё есть? Она же – не старше Яски…
Эстэвэн нахмурился.
- Про касьу Келень разговор ещё будет, это потом, и правда, время терпит… - сказал спокойно. – Я его и так, и эдак уже обдумывал, ещё до того, как ты тут… дел наворотил сгоряча. А вот Яска…
Ярренвейн отвёл взгляд. Вот уж чего он не ожидал, это что канн Эмметский, солнечный медведь-уренруни, может так смотреть – тяжело и красноречиво, выворачивая душу собеседника наизнанку.
- А что – Яска? – спросил как можно беспечнее. - Мне кажется, они подружатся…
Эстэвэн не ответил.
Впрочем, это и не требовалось.
В воздухе веяло предчувствием дождя.
***
… когда наступит зима и Око Лэхэнни затянет тёмно-зелёным льдом, всё будет чуточку иначе, наверное; отболит, покроется коркой то, что сейчас кажется сгустком боли – не докоснёшься, не приблизишься даже .
Верь мне, пожалуйста, верь мне: это ничего, что сейчас вокруг темно и страшно, как никогда прежде. Свет не умер. Ты просто ещё не сумела его найти.
Ты просто рвалась на чужой огонь с упорством мотылька, из последних сил, стоящих лучшего применения. Яаааас! Слушай меня! Слушай! Это не конец – это только начало.
Ясс!..
Она стояла в своём вылинявшем платьице на самом краю огромного башенного зубца – слегка раскинув руки и запрокинув голову навстречу закатным лучам, тонкую шею обвивал длинный кисейный шарф, медные косы шевелил ветер.
Ясс!
Она почувствовала его присутствие и обернулась порывисто, окинув его внимательным взглядом серо-зелёных глаз. Не бросилась, как обычно, навстречу. Ярмэйн вздохнул и тяжело опустил голову.
- Яска, - тихо сказал он.
… когда наступит зима и пушистым снежным ковром скроет все ваши любимые тропинки, когда дороги заметёт так, что только сумасшедший рискнёт пробиваться из Яшмета к чёрному замку на скале Эанэ, ничего не останется от вот этого безумного чувства – нет, не утраты даже – удара под дых; удара подлого и беспечного – от того, кто вовсе не думал ни о чём плохом, кто сейчас перевернёт тебя, как прочитанную страницу жизни, и уйдёт – навсегда…
Оставив тебя глотать злые слёзы непонимания: кто ему сказал, что с тобой – можно вот так? Кованым сапогом по цветам заповедного луга, куда никому кроме него и дороги известно не было?
- Яска, сестрёнка, - повторил он, протягивая ей руку.
Она спрыгнула к нему и теперь стояла рядом, смотрела снизу вверх. Маленькая, взъерошенная. Птичка-ксета. Губы искусала до крови.
Ярренвейн погладил её по жёстким волосам. Ещё и плакала ведь – глаза её выдавали.
- Я просто пытаюсь быть счастливым, - глухо проговорил он.
Она кивнула.
- Я вас познакомлю. Она тебе понравится.
Она не может не понравится: волшебница-Алгэ, золотое сердце, серебряный смех. Не может.
Яска кивнула.
- Ты не придёшь, да? – сжав обеими руками горячую ладошку, спросил. – Мы были бы рады…
Опять равнодушный кивок. Спряталась, убежала в медный кокон – не достать.
…травы, лунные горькие травы перед глазами – седое поле тоски – не обойти, не согреться чужим теплом случайного костра, потому что – никого нет; думала – дорога, долгий неспешный путь Вечного Странствия, рука об руку – к виднокраю, в холщовой сумке за плечом – мечта и вера; думала – всё просто…
И было – Солнце – в далёком недостижимом конце пути, да и не нужно было ничего достигать, главное, что вот оно – есть, существует, а я к нему иду, и буду идти всегда, потому, что вот она – цель, суть, судьба, имя которой – полёт навстречу, сквозь время и пространство, и рушащиеся миры…