Страница 30 из 83
- Ты была в Кеории? – спросил полушёпотом. За такие вопросы в Андоре могли и в острог бросить с капюшонной братии станется. Но очень уж отчётливым было ощущение – слишком знакомым…
Она же пожала плечами, словно и не слышала, смотрела – прямо в глаза, будто искала чего-то.
- Ты сегодня пришёл? – нахмурилась, голосок прозвучал серьёзно и почти сурово. – Мне Тальни-Страж сказал, не отвечай, я знаю… Ты кто такой?
- Я – бродяга, - проскрипел в ответ, тщетно пытаясь улыбнуться, но – лишь искривились губы и нелепо дёрнулись шрамы на правой щеке.
- Это я и так вижу, - заявила невозмутимо. – А как тебя зовут?
Вопрос застал уроса врасплох: давно уже его никто и никак не звал – встречникам не нужны имена, зачем? Он покачал в руке флягу, сделал ещё глоток.
- Никак, - ответил. – Но если тебе это так уж необходимо, можешь звать меня Гэлл. Когда-то я носил это имя.
Она кивнула, не спросив больше ничего, словно обычаи уросов были ей знакомы и понятны, - чертила что-то острым неровным ногтем в пыли. Молчала. Густые пряди жёстких, непослушных волос упали на лицо – скрыли, что думала, а на тонком запястье сверкнул браслет с большим молочно-белым камнем – амулет Яры – серебряный, каннский… Урос не стал ничего спрашивать – сейчас; что-то было в этой девочке, чего не объяснишь словами, что-то вызывающее страх и жалость одновременно. Он пока ещё не понимал, что именно.
- Ты спросил про Кеорию? Ты расскажешь мне? – склонила по-птичьи голову, взгляд – россыпь солнечных зайчиков в лужах на мостовой. – Ну и не только про это…Ты ведь много где был…
Он скрипуче рассмеялся, вытащил из потёртой сумки бубен – слушай, коли хочется, я – урос, мне не впервой. Она присела рядом, совсем близко, свернувшись, словно котёнок, уютным клубком. Покрытые шрамами, искалеченные пальцы уроса легонько касались бубна, отбивая ритм – старой-старой сказки о Белом Тигре…
***
Он остался. Не навсегда, даже не надолго – Дорога ревнива и непредсказуема; но – столько уже пройдено – почему бы не позволить себе эту блажь – золото Яшмета в серебре Земли Холмов? Яска обрадовалась такому его решению несказанно – прыгала вокруг, хлопала в ладоши. Она от него почти не отходила, следовала как – он сказал бы: « как тень», но разве бывают такие шумные и неудержимые рыжие тени? – как ветер. Она рассказывала ему всю подноготную этих мест, водила по городу, пару раз они вместе с яшметскими подростками собирали янтарно-медовые яблоки в большие корзины, а однажды ездили верхом за окружные стены… Урос сам не замечал, как всё больше привязывается к ней – Яске, Ясняне, Ясеньке – а ведь не позволял себе пускать в сердце кого-либо уже много лет: в его жизни было место встречникам, но не спутникам.
Они проводили вместе дни напролёт, и, если она не появлялась на пороге с первым солнечным лучом, урос нервничал, сам злясь на себя за это. Жил он у травника-кеора, неведомо как оказавшегося так далеко от родных гор. Яска звала ворчливого старикашку мэором – дедом - и всегда была в его доме желанной гостьей – единственной, кто приходил просто так, без причины. Травник баловал девчонку сластями да байками о родной стороне, она давно их знала наизусть, Кеория владела чуть ли не всеми её помыслами и стремлениями души, так что неудивительно, что она так вцепилась в упомянувшего Страну Ветров бродягу…
…Она говорила - о Яшмете, об отце и сестре Рони, о любимых сказках и лошадях, о травах, что растут в холмах и волшебном аэсовом лесу Ястринэнн. Она была отчаянно похожа на уросских детей, но те взрослели очень быстро в бесконечных странствиях, а эта была даже большим ребёнком, чем надо бы в её годы: пылкая, открытая, беззащитная – детёныш лесного зверька, ещё не отрастившего положенных зубов и когтей.
- Разве каннские дети такие? – спросил урос как-то. – Здесь, на Севере?
Ей нужно бы было рассмеяться, наверное, но она резким движением отбросила назад волосы и ответила почти хмуро:
- Нет. Я – Яска. Ясняна. Ясс меня зовут…
Он, конечно же, не понимал. Ясс – не самое обычное имя, на грани запретного. В Империи помнящих Старую Речь не жаловали. Но Нэриаэаренна частью Великой Митл-анд’ийи никогда не была, здесь позволяли себе куда более серьёзные прегрешения.… На языке иэллэ « эс-саа» означало «кошка», «йассаэ» - идти, «иэсэл» - «дождь».
- Что ж такого? – удивлённо переспросил он.
- Я не знаю, - пожала она худыми плечами. – И никто не знает, почему Атали поступает так или иначе, а имя мне давала она.
Гэлл поперхнулся.
На мгновение ему показалось, что он ослышался.
На мгновение ему показалось, что Мир покачнулся под сапогами.
…тряхнул головой: зыбкость реальности никогда не вызывала у него ни сомнений, ни неприязни – не привыкать к тому, как – небо на землю…
И всё же этого просто не могло быть.
- Атали? Ты сказала: Атали?
Имя прошелестело змеиным шёпотом, дрожью, мурашками пробежав не по коже – по давно ороговевшей бродяжьей душе.
Яска кивнула, чуть улыбнувшись: солнечные зайчики пробежали по узкому личику.
- Да, - ответила просто. – Я именно это и сказала. Атали Сэлдэнска – Каньа Яшмета. Ты прости, я не подумала, что ты можешь не знать, мы здесь привыкли давно…
- Каньа? – голос не слушался сказочника-трепача, слова застревали в горле. – То есть – Княгиня? Княгиня Яшмета и твоя…