Страница 11 из 83
Ярренвейн грустно улыбнулся и, скользнув взглядом по горячащимся, шумным собеседникам, наткнулся на неожиданно серьёзное и сочувственное выражение лица: один из одинаковых недоусых юношей еле заметно кивнул ему; второй отдавал должное яшметским напиткам и яствам и, кажется, вовсе не обращал внимания на окружающих. Ярмэйн кивнул незнакомцу в ответ и, выбравшись из-за стола (благо у сурсов не было и намёка на суровый имперский этикет, что-то там предписывающий во всех случаях жизни), отошёл к окну. Как он и рассчитывал, юноша тотчас же к нему присоединился.
За окном бушевал ветер-вэрро – предвесенний, как они называли его в Ингилоре – трепал длинные змеиные языки знамён, собирал тучи в фигуры крылатых ящеров и земных чудищ былых веков.
- Нас не представили, - церемонно сказал юноша. – Вернее, канн Эстэвэн представил тебя всем, но позабыл, что ты здесь тоже никого не знаешь. Приходится навёрстывать его упущение. Я – Йосх Эсар-Лхэн, тинкрон Вехни-Алайенни, а за столом сидит мой брат-близнец и соправитель Эйнсил. Мы родились в один день и так привыкли повсюду быть вместе, что так и не смогли решить, кому из нас оставаться в Алайне, а кому – принять любезное приглашение канна Эмметского. Поэтому – мы здесь оба, а временную ответственность за роннэри пришлось взять на себя ронэл Раели.
Говорил Йосх много, медленно и, кажется, действительно ожидал, что собеседник сразу вникнет во все тонкости взаимоотношений не только алайнских ронов, но и всех собравшихся нынче под гостеприимным кровом Яшмета. После себя и своего брата он подробно представил каждого из гостей канна Эстэвэна, не забыв перечислить титулы, владения и ближайших наследников – будто с листа читал. Ярренвейну даже померещилось, что собеседник пытается ему намекнуть на что-то важное, что почему-то укрылось от его внимания, но то ли это нечто было слишком тонкой материей для Ярмэйна рон Эанэ, то ли ничего подобного алайенец не делал вовсе, и это были просто происки непонятно с чего обострившейся мнительности. Честно говоря, его самого куда больше интересовало, зачем Эстэвэну вообще понадобилось звать на совет Северного Союза ронов из далёкой и, безусловно, южной Алайны, через которую Ярренвейну некогда доводилось путешествовать – быстро и не оглядываясь.
- Твоё появление в Ястринэнн спутало много карт, - тихо сказал Йосх в завершение своей пространной речи. – Ты правильно сделал, что вернулся.
- Вернулся? – недоумевающее перепросил Ярмэйн. – Но я же никогда не был здесь прежде!
- А это неважно. Ты не был, твой отец был, твой дед, твой прадед – в землях Нэриаэаренны всегда были Ярренвейны, даже прежде Эмметов. Значит, так должно быть. Это большая честь, большая власть и ещё большее бремя – быть сердцем своей земли. От таких вещей не отказываются второпях, как когда-то сделал твой отец. Он плохо поступил тогда.
Ярренвейн недоумённо воззрился на алайенца.
- Ты знаешь и это? Откуда?
Йосх улыбнулся.
- Песни о посрамлённых Акэ Аэнной «капюшонниках» сейчас поют даже дети малые на обоих берегах Антиннэ. Для всех то, что произошло тогда здесь, с тобой – символ возрождения, наглядное подтверждение того, что с митляндской заразой можно и нужно бороться, а айлатское колдовство отнюдь не всесильно. Если раньше люди видели только два пути: либо жить по имперским законам и беззакониям, либо бежать на Восток, то ты показал им третью дорогу – возможность оставаться собой на своей земле, не становясь ни изгнанником, ни имперским рабом.
Ярренвейн пренебрежительно хмыкнул.
- Можно подумать, это кому-то нужно здесь: вера, надежда, подтверждения, пути… Крестьянам всё равно на кого пахать – что на Ярренвейна, что на тебя с братцем, что на Наместника, лишь бы не трогали лишний раз.
- И поэтому, стоило тебе объявиться в здешних лесах, как айлатам тут же всыпали от души, да? – алайенец посмотрел Ярмэйну прямо в глаза.
- У нас было несколько другое дело, - ответил тот. – Капюшонники пришли не за данью, а насовсем. Какой-то имперский прихвостень отдал им Ястринэнн в вечное пользование, а родовой замок ронов Эанэ должен был стать новой обителью Отца Времени. Разумеется, айлаты радостно ринулись обживать дарёные угодья: рубить аэсэй, вытаптывать элгиль и всюду малевать и собирать из подручных материалов и палок свой Завещанный Символ. Ястриннцы до сих пор верят в Старых Богов, а потому терпеть такие выходки долго не стали и вышвырнули обнаглевших гостей вон. По-моему, всё вполне разумно и ожидаемо, а то, что я неожиданно оказался в нужном месте в нужное время – видимо, либо очередное проявление моего нечеловеческого везения, либо – действительно высшая воля.
Йосх Эсар-Лхэн пожал плечами. В высшую волю он, кажется, верил слабо, но высказывать свои мысли по поводу не спешил – оно и правильно: открываться перед человеком, которого видишь всего пять минут – не самое разумное решение.
Гости за столом тем временем успели перейти от славословий к злопыханиям и обратно не по одному разу, и им это очевидно прискучило. Канн Эстэвэн распорядился убрать угощения, что было сделано быстро и вместе с тем с чрезвычайной тщательностью. Место блюд и напитков неожиданно заняла карта Уумара – большая, чуть ли не на весь стол, чётко (хоть и, на взгляд Ярренвейна, не совсем достоверно в плане соответствия расстояний) прорисованная, охватывающая весь континент: от западных границ Митл-анд’ийи до самого Фэс Гараха на востоке Кеории. С севера и с юга Уумар окаймляли моря, Ярренвейн в своё время успел неплохо познакомиться с южным, а вот до северного не добрался и по сей день.
Канн Эстэвэн широким жестом пригласил всех вернуться на свои места. Ярмэйн сел рядом с новым знакомцем, рассудив, что раз уж тот проявил себя таким знатоком родословных всех присутствовавших, то, возможно, знает ещё что-нибудь не менее увлекательное, но более существенное.