Страница 29 из 49
— И всё-таки я была права. Он с тобой спал!
— Вообще-то, вы от него ушли! С сыном. Я, кстати, сначала думала, что он всё это делает из-за Тёмки, потому что скучает по сыну…
— Я ушла, потому что думала, что так будет лучше для всех! — резко возразила Света. — И для Виталика тоже! Лучше расти без отца, чем с отцом, который трахает всех своих продавщиц и вообще всё, что в юбке!
— Меня ваши отношения с Вовой не касаются! — так же резко ответила Настя. — Я с ним счастлива, даже если он спит с половиной города! Он нежный, внимательный и заботливый, когда он здесь, у меня всё в порядке. И нечего меня стыдить. Я его у вас не отнимала.
Света напряглась, и Настя покачала головой. Нет, скандала не будет! Ни за какие сокровища. Она подняла на руки лысую Мадемуазель и погладила её по нежной гладкой спинке. Света фыркнула:
— Не терплю кошек, у меня на них аллергия.
— А у меня нет.
В дверь позвонили. Настя облегчённо вздохнула:
— Ну вот, это Вова. Поговорим, как люди.
Света выпрямилась на табуретке:
— Я ему глаза выцарапаю, подлецу! Пусть только слово скажет!
Настя покачала головой и вышла в коридор. Света направилась за ней. Настя открыла дверь, впуская Вову. Тот протянул ей уже привычный пакет, хотел поцеловать, но увидел Свету за её спиной и застыл, нахмурив брови. Потом спросил глухим голосом:
— Ты что здесь делаешь?
— Пришла с любовницей твоей познакомиться! — ехидно отозвалась Света, принимая наступательную позу. — И заодно тебе, гаду, в глаза посмотреть!
Вова взглянул на Настю:
— Всё в порядке?
Та кивнула, привстала на цыпочки, чмокнула его в щёку:
— Кофе будешь? Или поешь? Ты голодный?
— Как дикий зверь, — признался Вова. — У тебя ещё пельмени остались со вчера?
— Я котлеты пожарила, — сообщила Настя, направляясь на кухню. — Руки мой, уже накладываю.
Она выключила газ под котлетами, достала тарелку, положила пять штук и поставила на стол, не переставая прислушиваться к голосам в коридоре. Там явно нарастало напряжение. Пора вмешаться! Настя сделала глубокий вдох-выдох и вышла в коридор.
— Подлец! Подонок! Ты мне изменял всегда! И продолжаешь изменять с каждой юбкой! — выкрикивала Света, наступая. Вова защищался:
— Ни с кем я тебе не изменял, выдумываешь всё, истеричка! А Настя тут ни при чём, оставь её в покое!
Настя протиснулась между ними и встала лицом к Свете:
— Прекратите кричать, у меня ребёнок спит! Идите оба на кухню, там и поговорим.
— Насть, ну чего ты? — Вова нахмурился. — Что это за новые психологические методы?
— Мне с ним разговаривать не о чем! — откликнулась и Света, сбавив тон. — А с тобой и подавно!
Настя рассердилась:
— Вообще-то вы у меня дома, а не у себя! Не желаете, как люди, валите оба к себе и там ругайтесь! А не здесь!
Вова с болью взглянул на нее:
— Выгоняешь?
— Нет, предлагаю решить проблему миром.
Он сейчас уйдет. Возьмёт жену и уйдёт. Опять она останется одна. Ну и пусть. Так лучше. Чем недосказанность и жмурки.
Вова тряхнул головой, и Настя словно ощутила в себе борьбу, которая шла внутри его большого сильного тела. И он не выдержал, сдался.
Когда за ними закрылась дверь, Настя всхлипнула и зажала рот ладонью. В голове не осталось ни одной мысли. Только переполняющее до краёв вселенское отчаяние. Слёзы брызнули из глаз, и Настя потеряла самообладание. Так лучше, так лучше! Дура, идиотка, сама во всём виновата! Сдерживая рыдания, она молча плакала, до боли стиснув щеки руками…
И жизнь потянулась, как раньше, долгой чередой зимних морозных дней и вечеров, ночей без сна, без надежды, без ожидания. Настя перестала думать о будущем. Она жила каждым проходящим днём, каким бы он ни был, удачным или нет. Работа поглощала её целиком, так как в тупом упрямстве она взяла ещё и соседний участок, дворник которого умер в прошлом месяце. Там было легче — убрать перед магазином, возле и за ним, но было больше ругани: с алкашами, что бросали бутылки прямо на месте распития, или с угрюмыми собирателями картона. Настя научилась виртуозно ругаться матом, и алкаши уважительно прозвали её «хозяйка». А две одинокие пенсионерки, опрятные и вежливые, получили пожизненное разрешение собирать жестяные банки на её участке, и за это ласково звали её «внучка» или «детонька».
Тёмка смирился с очередным исчезновением Вовы довольно легко, и Настя подозревала, что ребенок железно верит обещанию, полученному месяц назад. Она потихоньку покупала ему машинку время от времени, подбрасывая её в почтовый ящик и радуясь «подарку от дяди Вовы». Знала, что поступает неправильно и жестоко, но поделать с собой ничего не могла. Не дай бог, Тёмка опять замолчит!