Страница 73 из 111
И тут на мокрое плечо декана бодро присел пропавший соловей. Он даже принялся что-то задорно напевать Димитрию Авдеевичу прямо в ухо, но был схвачен мужской рукой, после чего еще и щелчок по клюву получил.
- Зараза ты такая, где летал? - риторически спросил декан, тут же сажая птицу мне на голову. И я, и, кажется, сама птица от такой выходки остолбенели. Пока мы с Бойко поражались деканской бестактности, он достал из кармана плоский сверток из непромокаемой ткани. Извлёк оттуда тонкую полоску бумаги, грифель и что-то написал. - Волков по близости не видел? - скручивая записку, спросил он.
- Ннет! Уить!
Записка в это же мгновение была привязана к ноге Бойко.
- Неси в деревню. К прошлому хозяину, Забавы. Приведёшь его к нам.
- Уить... - как-то виновато добавил соловей и спрыгнул на моё плечо. Кажется, он хотел попросить у декана прощение, но сесть на него побоялся, потому остался восседать на мне.
- Лети давай. Видеть тебя не хочу.
Соловей расстроено посмотрел на меня. А что я? Меня этот злыдень вот тоже обидел. Такой уж день - неудачный. Бойко нахохлился, а потом подпрыгнул и улетел.
- Нужно согреться. Сейчас огонь разведём, - поднимаясь на ноги и стягивая с себя мокрую куртку, сказал декан.
Он скинул и кофту с обувью, после чего принялся собирать хворост. Подрагивая, я встала и принялась ему помогать. Собрав всё, что нужно для костра, Димитрий Авдеевич начал выбивать искру из не известно откуда взявшихся зажигательных камней.
- А еды у вас случайно при себе нет? - с надеждой спросила я, покосившись на его брюки. Там было много карманов. Два даже на уровне коленей. Вдруг там есть что-то съестное.
- Прости, Маренка. Чего нет, того нет, - декан продолжал высекать искру и смотреть только на мох, который собирался подпалить. Огонь бы был очень кстати. Небо сегодня затянули тучи и ночь будет совершенно тёмной. Я уже едва видела место, куда мы сложили дрова для будущего костра.
Наконец, мох вспыхнул. Димитрий Авдеевич начал подбрасывать в огонь мелкий хворост, потом веточки потолще.
Я обрадовалась возможности согреться и начала сбрасывать одежду. В мокром то как согреешься? Да и платье просушить бы, пока огонь есть.
Меня немного смущала мысль о том, что люди друг при друге не раздеваются и, возможно, Димитрий Авдеевич примет мой поступок за похоть плоти или еще за какую белиберду. Но желание ощутить тепло победило эти доводы.
Раздевшись, я тут же прикрылась волосами и ближе подошла к огню. Садясь напротив пламени, я старательно игнорировала ошарашенный взгляд декана. У меня тут такой момент! Тепло! Даже горячо! Ничего не хочу знать! В конце концов, он на факультете водяных часто бывает, небось голых мавок регулярно видит.
Димитрий Авдеевич выхватил мою нижнюю рубашку, которую я пыталась постелить тут же рядом, и, отойдя в сторону, принялся её выкручивать, потом вытряхивать. После соорудил из кривой ветки поручень и повесил рубашку у огня. Очень близко. Я даже побаивалась, как бы не сгорела.
- Я поражаюсь, как в тебе одной уживаются все 'прелести' предков одновременно, - и вот это его 'прелести' явно не комплиментом было.
- Чего это вы ёрничаете? - нахмурилась я.
- Тебе отец не говорил, что водяным не стоит ходить голышом за пределами своей общины? Тем более при людях? - подхватив с импровизированного поручня мою рубашку, он резко перевернул её и повесил другой стороной.
- Говорил, - буркнула я. Вот. Как я и боялась. Хочешь согреться, а тут подстраиваться под злыдня этого нужно. - Но мне же холодно и я подумала, что вы же видели мавок и какая разница...
- Не нужно думать, - огрызнулся декан, снова поднимая и отряхивая мою рубашку. - В этом вопросе тебе просто стоит поверить отцу на слово, - он протянул рубашку мне.
Ткань оказалась почти сухой и главное очень горячей. Я быстро её натянула и отвернулась от декана. Обидно стало. Мне казалось что он из тех людей, которые к другим расам относятся с пониманием... А он вон как. Будто я плохое что-то сделала. Я и так же почти никогда и ни при ком не раздеваюсь. Бабуля отучила. Но я ведь замерзала... И сейчас вот ткань на спине опять остывала и снова становилось холодно. А вдруг моя ведьмовская четверть заболеет и что тогда?
Думая о всём этом я, крутила его и свои ботинки у огня и обливалась горькими слезами. Декан этого всего не видел. Нахмурившись, он сушил остальные наши вещи. Вытряхивал их, грел на поручне. Мне всё обиднее становилось. Вот слёзы же уже на рубашку капают, а он и не видит, и не жалко ему, и не стыдно.
С укором смотря на деловитого декана, я громко всхлипнула. Это заставило его перевести на меня свой взгляд.
Вздохнув, он оставил одежду чуть подальше от пламени и сел рядом со мной.
Я не сводила с декана оскорблённого взгляда, но он глаз не отвёл, и в свою очередь тоже выглядел не очень довольным. Правда, куда спокойнее, чем недавно.
- Обиделась?
- А чего вы меня обижаете?
- Я тебя не обижаю. Я хочу для тебя как лучше, - не согласился он.
Ага. Сам то в одних плавках ходил-просыхал, а я сидела в сырой рубашке.
Словно поняв, о чем я думаю, декан коснулся мой спины.
- Холодно тебе?
Я кивнула.
- Если хочешь, я у тебя за спиной сяду, чтобы не дуло. Пока ткань досыхает... - как-то неуверенно предложил он, но я тут же кивнула. Всё что согреет - всё подходит.
Декан пересел и я без зазрений совести вжалась в него спиной, от чего сразу стало теплее. Димитрий Авдеевич прогонять не стал. Даже обнял одной рукой, помогая устроится удобнее.