Страница 2 из 157
- Но у Судомержи….
- У Судомержи им повезло. – Чуть повысив голос, перебил его священник. Дальше до домов они шли в молчании.
Славошовице встретило их тишиной и паникой одновременно. Кто-то крестился, кто-то, взяв нательный крестик в горсть и прижав к губам, что-то шептал, кто-то рыдал в объятиях родителей, мужей, братьев… объединяло всех жителей сего местечка одно – все они смотрели в небо.
Появление Отца Филипа не сразу и заметили, они с Ганушем прошли несколько жилищ и приблизились к дому Яна пекаря, когда невысокий коренастый мужчина лет пятидесяти пошёл им навстречу.
- Гануш! При тебе ли ум, вот так дом покидать? Да ещё в такое время? – Отец мальчика хоть и был сердит, но руководила этим не злоба – страх.
- Прости отец, я так испугался, когда увидел... это…
- Не сердись на него, Ян. Твоё чадо не так безрассудно, ибо дому родному он предпочёл дом Божий. И совет, который дам и тебе, и всем, кто слышит меня сейчас. – На последних словах он развернулся и повысил голос. – Послушайте меня, не предавайтесь страху и отчаянию. Приходите в храм Божий завтра утром – самое время всем вместе помолиться… - Он, словно, засомневался. Словно ему пришло в сей момент некое откровение, что скоро что-то случится.
- Причаститься желаю, святой отец. – Подбежал сосед пекаря. А за ним ещё и ещё подходили, подбегали жители Славошовице. Они обступили священника кольцом. И их молчание было громче криков – люди боялись. Боялись Конца Света, о котором так часто они могли слышать от таборитовых глашатаев, которые зазывали народ на гору Табор, где, по их мнению, и случится второе пришествие Христа. И были те, кто ушёл.
Отец Филип чуть наклонил голову, закрыв глаза. Вздохнув, он развернулся:
- Ожидаю вас, дети мои, к утренней службе. Бог с нами – он ждёт наших молитв и веры нашей. – После этих слов он кивнул, словно сам себе, что-то прошептав под нос, и побрёл к приходу. Сначала медленно, но постепенно он вошёл в свой ритм и вскоре скрылся во тьме.
Люди провожали его взглядами. Когда чёрный цвет его сутаны слился с ночью, народ начал помалу расходиться по домам. Одни уходили в молчании, другие тревожно перешептывались, третьи скорбно качали головами. Ян пекарь с сыном стояли у ворот своего подворья. У калитки с другой стороны находилась его жена Адела, за которую держались ещё трое детей пекаря – Гануш был старший из них. Ян поднял взгляд к небу, а затем, перекрестившись, позвал семью внутрь, иногда оглядываясь в сторону ушедшего священника. Перед тем, как закрыть дверь, он ещё раз взглянул на буйство звезд в ночном небе над спящей, хотя вряд ли, Чехией.
К рассвету небо успокоилось. Зарницы и падающие звёзды перестали тревожить небесную высь, а может просто с рассветом это стало недоступно взору, из-за того, что не видно днём звёзд. С приходом утра вновь подул ветер, залаяли собаки. Кое-где очнулись петухи. Природа вела себя настороженно, но вполне обычно.
Но вот люди явно не собирались так просто забывать светопреставление в ночном небе. Раньше о таком явлении никто и слыхом не слыхивал, а тут, ни с того ни с сего, началось такое. Люди выходили на улицу настороженно, все словно ожидали, что небо вот-вот разразится огненными потоками. Но нет – разве что редкие облака мерно плыли по небу на восток. Солнце, выйдя из-за дубовой рощи, пошло по обозначенному пути. Птицы совершали перелёты по своим делам, и всё казалось в точности таким же обыденным, как вчера и многие дни до того.
От озера послышался колокольный звон, зазывавший селян на молитву.
В последние годы статус Церкви несколько пошатнулся, но не здесь. Здесь, в южных районах Чехии было спокойнее, к тому же всего в паре миль на запад располагался город Ческе-Будеёвице, который служил примером католичества для этих земель. Он был окружён высокой стеной, и Ян Жижка даже не пытался его штурмовать. И хотя глашатаи таборитов частенько наведывались сюда, в малые селения, уходили они чаще несолоно хлебавши. Случались и дерзкие нападения на приходы, но приход отца Филипа пока был цел и невредим. Епископ Йохан, который в Южночешском краю был, пожалуй, остом католичества, часто посещал Отца Филипа. Они прогуливались, разговаривали. Разговоры нередко носили сугубо политический характер – Гуситское восстание до сих пор бушевало в стране и приобретало весьма опасный для католичества характер. Церковные земли отбирались, церкви либо уничтожались, либо на место католических священников, которые порой были немцы, ставились священники, поддерживающие гуситов. Иногда епископ Йохан припоминал, что прилюдная казнь Яна Гуса была ошибкой – народ вспыхнул недоверием к церкви, недоверие переросло в злобу, а теперь мы имеем, что имеем. Гуситы разделились на Чашников и Таборитов. И если первые были достаточно сдержанны в действиях, то Табориты были настроены довольно радикально, вплоть до того, что готовы были уничтожить всех, кто не с ними. Они облюбовали пять чешских городов, где народное движение было особенно проявлено, и, посему, именно эти города (Пльзень, Клатови, Жатец, Слани и Лоуни), по их мнению, в грядущем Конце Света устоят. Туда они созывали народ. Их проповедники вещали разные странные вещи и про приближение последних дней, и про второе пришествие Христа, и про значимость горы Табор, и многое ещё.