Страница 119 из 157
- Получается, что так. Хотя я, конечно, руку на отсечение давать не буду, но, чёрт возьми, уж больно похоже это на правду.
- Чума. А после Смерть – час от часу нелегче. Но Аградон же говорил, что после него только один останется, который по Закону этому мне вызов должен бросить.
- Да, тут вот не сходится. Тебе Аградон не говорил, может на тебя у них там ещё кто зуб точит?
- Он сказал, что у меня там ещё много врагов… - Сквозь зубы прошептал Анхель.
- Ну вот, может это и есть… Смерть. – Немного со скорбным лицом завершил предложение Шекс.
- Может быть. – Согласился его учитель.
Шекспир почесал затылок. Анхель сидел мрачнее тучи – прогноз, мягко говоря, неутешительный. Особенно, если учесть, какой ущерб миру принесли только Война и Голод. Притом, что последний нанёс урон гораздо больше первого. Что? И дальше по экспоненте? Нехорошо, если так.
- Я что хочу сказать ещё. Последний раз чума свирепствовала незадолго до твоего появления. Тогда же, плюс-минус, были замечены и бёвульсы. Может это как-то связано?
- И войны тогда на каждом шагу вспыхивали.
- Во-во. – С сомнением покачал головой Шекс. – Почему половина тысячелетия? Цикл? Вряд ли – я проверял, пятьсот лет до этого, конечно, воевали, да и чума случалась. Не знаю, в общем. За уши притягивать не хотелось бы.
- Если Я правильно понял этот Закон, то они сюда могут являться только когда здесь появляется тот, кто им противостоять способен – Мессия. Типа меня. Думаешь, был в то время ещё другой Мессия помимо меня?
- Да кто ж его знает? Может и был.
***
Та новогодняя ночь разительно отличалась от любой другой за последние полвека и даже больше. Во-первых, и сам город, и его окрестности были занесены весьма приличным слоем снега, которого в это время уже давно постольку не выпадало. Начав падать примерно через неделю после того, как внезапно появившиеся захватчики также неожиданно пропали, он практически не прекращался почти две недели. Тогда же ударили морозы. Погода помогала. На улицах городов тогда ещё можно было в больших количествах увидеть настоящие «свалки» трупов людей, берсерков и бёвульсов. Только благодаря резкому похолоданию в северном полушарии удалось избежать массового заражения и, как следствия, пандемии, которая выкосила бы выживших.
Южнее, конечно, в этом погода не так способствовала, но выжившие не церемонились, а просто сволакивали трупы (все, без разбора) в кучи и поджигали. Уроки, которые преподнесла природа за последние полвека, научили смирять нравы и обычаи перед лицом смерти.
Во-вторых, эта ночь была тихой. Не рвались кругом фейерверки, не кричали люди, поздравляя всех и каждого с наступившим новым годом, на улицах было практически пусто. Редкие кучки людей слонялись по улицам города и тихо разговаривали о чём-то своём. Конечно, многие накрыли столы, но тосты были в основном в память о тех, кто этот год не встретил. Практически в каждой квартире, где остались жильцы, было за кого поднять поминальную. На столах было не так уж и много еды. В магазинах, которые не разорились или попросту остались, товара было по минимуму – только необходимое, плюс то, что есть всегда, какой бы кризис не случался. А в виду резкого снижения количества покупателей, недостатка в товаре не было, хотя многие сочли за благо сделать запасы.
Несмотря на всю бедственность и трагичность ситуации, голода в стране не случилось. Тяжёлые полмесяца, конечно, имели место – царил хаос и повсеместная паника. Люди не понимали, что произошло – да и сейчас не понимают, и никто не мог сказать, всё ли кончилось. Порядок удалось навести.
***
Тихая ночь. Лишь медленно витая на слабом ветру порошит снег. Чуть завывает ветер во дворах, но на высоте почти восьмидесяти метров он лишь ощущается, но совсем не слышим. Отсюда очень хорошо виден Санкт-Петербург. Он простирается до горизонта. Хотя, конечно, до него, просто в темноте он слился с тёмным небом, и дальняя сторона города растворилась в лёгком снежном мареве и темноте.
Слева от города раскинулся Финский залив, сейчас скованный льдом. Насколько хватает глаз, он раскинулся, как огромное белое поле, в середине которого на самом горизонте чуть виден слегка освещённый Кронштадт.
В вышине тёмного неба раздались хлопающие звуки огромных крыльев. Среди чёрно-серых облаков мелькнула крылатая тень, летящая по большой дуге. Иногда хлопанье затихало, и тень мерно планировала, наворачивая вокруг многоэтажного дома круг за кругом. Постепенно снижаясь, она приобретала чёткие очертания. Ещё немного и слегка бряцнув лёгкими, но добротными доспехами, на крышу ступил ангел. Расправив крылья и прогнувшись, он облегчённо перевёл дух. Затем крылья сложились за его спиной, и он медленной походкой прошёл к краю крыши.
Чёрные волосы были распущены. Спутанные ветром и припорошенные снегом, они казались местами седыми. Строгое лицо направлено на залив. Глаза чуть сощурены из-за ветра и летящего снега. Доспехи тёмного цвета почти сливаются с ночью, и лишь мерцающие руны на гарде меча достаточно ярко видны. Крылья изредка вздрагивают, дабы сбросить налипающий на перьях снег.
Ангел глубоко вздохнул, на выдохе из идеальных ноздрей вырвался поток пара. Серые, почти белые, зрачки тоскливо оглядели представший перед ангелом пейзаж. Голова чуть повернулась, взгляд, насколько мог, обратился за спину. Затем он развернулся, крыльями выведя на засыпанной снегом крыше две ровные дуги. Губы дрогнули в улыбки, но ангел сдержался и остался монументально спокоен. Однако глаза определённо потеплели при виде изящно скользящей над снегом Немезии.
Она же не скрывала приветственной улыбки. Немезия была, как и всегда, одета в чёрный балахон, изящно приталенный и не такой драный, как у Аградона, но всё же балахон. За несколько метров до Азраила она спустилась на снег ногами, до того момента скрытыми где-то в полах её одеяния. Она была босиком. Наступив в снег, Немезия чуть приоткрыла рот, глубоко вдыхая. Чёрные пропасти глаз скрывали всю мимику, которой могла бы она обладать. Но даже по тонким губам было видно, что она рада почувствовать этот приятный холод.