Страница 108 из 157
- Да так… чутьё разыгралось. – Покачал головой Вихрь.
Зверь поймала момент, когда при этих словах её друга у Варгуса приподнялась бровь. За последние несколько часов он уже дважды услышал о том, что люди чувствуют опасность. Это, по-видимому, его удивило – такого им про людей не преподали.
Вихрь махнул рукой, давая понять, что возвращаться самое время – вдалеке замаячили несколько бёвульсов. Адр, почувствовавший их, задышал чаще, ударяя копытом об асфальт, прямо как разъярённый бык. Но он остался послушен и, развернувшись, пошёл, куда ему велели.
Через полчаса на Марсовом поле проходили последние совещания, раздавались распоряжения, обсуждались маневры и планы отхода. Слышались и русские слова, и русские слова с акцентом, и совсем непонятная для людского слуха речь берсерков.
Анхель, Оридас и ещё несколько вчера назначенных конунгов стояли над картой достопримечательностей центра города – что нашлось в газетном ларьке, то и взяли. Анхель рисовал красным фломастером стрелочки, кружки и помечал имена конунгов, которые поведут ту или иную группу. Также он приписывал кличку человека, ведущего отряд. Всё это он делал быстро и, словно, только для себя. Висевший над ним Оридас следил за его действиями с некоторой долей недоумения, особенно, когда Анхель начал обсуждать целесообразность того или иного хода с самим собой.
Не прошло и получаса, как пять сотен Детей войны, десять адров, шесть людей и один Ириец сорвались в разные стороны, чтобы окружить Дворцовую площадь со всех сторон, отрезать бёвульсам и Аградону, если он там, любые пути к отступлению.
Анхель вёл самый малочисленный отряд. С ним была Зверь, а с ней был Варгус и остальные разведчики. Их отряд насчитывал всего пятьдесят бойцов. Адров у них не было. Они передвигались трусцой по Милионной улице. Другие отряды шли по набережным и другим улицам. Отряд, где был Шекспир, так и вовсе делал крюк по Гороховой, дабы выйти на Адмиралтейский проспект и перекрыть самый просторный путь к отступлению врага.
План был прост: окружить и истребить. Группа, которой руководил Анхель, должна была проникнуть в Зимний дворец, где, как предполагалось, засел Аградон.
***
При первых рассветных лучах прохладного утра началась битва, равной которой город давно не видел. Да и видел ли? Три с половиной века все войны обходили его стороной, подходили к порогу, но так и не переступали его.
И вот в самом сердце Санкт-Петербурга сцепились не на жизнь, а на смерть люди, берсерки и бёвульсы. Представители разных миров, но дети одного, ранее единого. На Дворцовой площади, под оком ангела, возвышавшегося на Александрийском столбе, с первыми рассветными лучами началась битва.
Бёвульсы были готовы к нападению. Сначала на них вылетели две сотни Детей войны с набережной Мойки и с Большой Морской улицы. Бёвульсы, ощетинившись клыками и когтями, встали в плотную фалангу и стойко сдерживали атаковавших их берсерков.
Следующей подоспела неполная сотня Детей, вместе с Вихрем и четырьмя адрами. Они выскочили с Невского проспекта по Дворцовому проезду. Не успели они подойти к начавшим спешно перестаиваться бёвульсам, как со стороны Невы и Дворцового моста показалась ещё сотня Детей, ведомых Марлой и Немчурой. Берсерки выстроились в подобную врагу фалангу и спокойно наступали, в то время как адры заходили для удара с флангов. Пришедшие с Марлой ещё четыре рогатых монстра вкупе с четырьмя приведёнными Вихрем устроили адские клещи для бёвульсов.
Поняв, что шансов на спасение просто нет, многие из бёвульсов начали прорываться за пределы окружения. Не у всех это получилось, но порядка пяти десятков прорвались в разные стороны. Те, кто бежал в сторону Александровского сада, были встречены неполной сотней и двумя адрами, что вёл по большому крюку Шекспир. Но всё равно, многие приняли за благо сбежать, нежели принять смерть, подобно тем, кто не выбрался из окружения по тем или иным причинам.
Берсерки торжествовали – победа над ордами бёвульсов была уже одержана. Оставалось только добить оставшихся и разыскать сбежавших. А ещё оставался Аградон, которого пока что было не видно и не слышно. Что странно! Гибель, да ещё такая массовая, его любимцев должна была хоть как-то проявить его. Но пока что он безмолвствовал.
Когда все берсерки и ученики Анхеля, кроме Звери, собрались на площади, появился с Миллионной и сам Ириец с полусотней берсерков. Они, не оглядываясь на место боя, где до сих пор огрызались и умирали бёвульсы, пошли на штурм Зимнего дворца. Но войти внутрь им было не суждено – в стороне сада раздался протяжный вой бёвульса.
Многие услышавшие его обернулись, чтобы взглянуть на столь отважного зверя, который отважился подать свой голос. По асфальту Дворцового проезда мерно вышагивал бёвульс, верхом на котором сидел некто в чёрном драном балахоне. За спиной его висел меч, руки, одна из которых держалась за широкий ошейник, видимо служивший поводьями, были закованы в латные рукавицы. Сквозь бреши в одежде также были видны тёмные матовые доспехи.
Зверь под ним держался, не смотря на гибель сородичей, очень хладнокровно. Судя по многочисленным шрамам на тупой морде, по рваным ушам – это был один из старейших бёвульсов. Самый тёртый в многочисленных боях, в схватках за право обладать самкой в период гона, самый опытный и, не исключено, что выращенный самим Аградоном.
Позади них, стояли ещё, по меньшей мере, три десятка бёвульсов. По ним не было видно, что они вырвались только что из мясорубки – это были свежие силы. Это ставило под сомнение то, что говорил Оридас об их численности. Возможно, их в разы больше.
Аградон чуть дёрнул поводья в сторону центра площади. Бёвульс под ним мерно, не спеша, побрёл в направлении застывших в ожидании развязки берсерков и людей. Анхель же уже шёл навстречу к приближающемуся Древнему. Его взгляд был полон решительности начать бой с ним прямо сейчас.