Вперед в прошлое

Я в прошлом, Максим тоже. И он явно лучше меня понимает, что происходит. И что будет происходить следующие несколько дней, в течение которых мне рекомендуется сидеть дома и притворяться больной. Учитывая убийство Кристины, совет нельзя считать таким уж плохим.

Кое-как я добрела до кровати и сразу отключилась.

Мне снился странный сон. Передо мной опять метро, но теперь я безликий наблюдатель, смотрю на происходящее со стороны. Передо мной девушка, смутно на меня похожая, она напугана, недовольна, пятится назад. На нее наступает женщина, одетая в лохмотья, и говорит без остановки:

— Судьбу надо творить самой, стоять в стороне нельзя, когда за тебя решают. Ты осталась в стороне однажды, однажды и всегда, но есть шанс все переиграть. Запомни мои слова, они тебе еще пригодятся.

— Не стоять в стороне, поняла, — девушка явно желала отделаться от назойливой компании.

— Ты должна найти правильный путь, иначе вернешься к тому же самому. Как всегда. Правильный путь приведет к правильной жизни.

— Буду искать путь. Сама.

— Ты стала умнее, так что все не должно повториться. Поймай момент, верни его в верное русло. Ты же знаешь, что такое безумие? Безумие – это повторять одно и то же действие много раз и надеяться на другой результат. Это происходит с тобой, разорви петлю, что он создал. Разорви петлю, что он создал! Разорви петлю, что он создал…

Я проснулась.

За окном уже давно стемнело, часы показывали десять вечера.

Потерянная во времени после сна, да и в общем, я вышла на кухню, есть хотелось нестерпимо. Даже не помню, ела ли я что-то за последние дни.

— А вот и мое солнышко, которое пряталось больше суток. Как спалось, дорогая? — моментально отреагировала мама на мое появление на кухне, где она привычно сидела с книгой в одной руке и чашкой кофе в другой. Перед сном она всегда пила кофе, сколько я себя помню, а все, что говорят о его вреде считала бредом. Да и вообще, утверждала, что после кофе ей спится лучше. Сейчас, несмотря на веселый тон, в ее голосе чувствовалось беспокойство.

— Просто прекрасно, — раздвинула я губы в улыбке, ставя чайник на плиту. В хлебнице я нашла батон, а в холодильнике – сыр. Идеально!

— Неужели? Как прошла вечеринка? — ее вопрос прозвучал напряженно, с подоплекой. Ясно, что она уже слышала об убийстве Кристины.

— Не очень, если честно.

— И ночью…

— И ночью я не хотела тебя будить и тревожить, — вздохнула я. — Ты все равно узнала сегодня, так какая разница?

— Вообще-то, большая!

— Мам, меня всю ночь допрашивали в полиции, чем бы ты помогла? Волновалась бы только, ожидая меня. Всю ночь бы не спала.

— Уж нашла бы чем! — в духе всех матерей заявила она и отбросила книгу в сторону. — Ты – моя единственная дочь, и волноваться о тебе – мое право, не смей меня его лишать. Да я узнала только сегодня вечером! Пришла – а ты в отключке, думаешь, я не волновалась? Думаешь, сегодня ночью я буду хорошо спать?

В ее голосе прозвучала обида, как будто я не допустила ее до какой-то части своей жизни. Но я же хотела как лучше. Я знала, что ей предстоит еще много бессонных ночей, и все по моей глупости.

— Прости, мам.

— Уже простила. А теперь садись и рассказывай матери все как есть.

С чаем и бутербродами я устроилась напротив. И на самом деле все рассказала.

— Убийца – точно тот таинственный парень, что писал ей, — после череды ахов-вздохов и причитаний выдала мама под конец моего рассказа (про краткий разговор с Машей я тоже упомянула). Мамуля у меня охоча до детективов и сейчас напряженно о чем-то раздумывала. — Ты точно не знаешь, кто он?

— Точно, мам.

— Но хочешь узнать, не зря же побежала говорить с Машей?

— Хотела ее проведать, — осторожно ответила я.

— Конечно. Теперь мне страшно отпускать тебя на учебу, Рина. Может, прогуляешь завтра? Отдохнешь немного, ты выглядишь такой измученной. Можно и к папе слетать на недельку, он тебя звал…

— Он звал меня за зимние каникулы.

Мне даже не пришлось сильно напрягать память, чтобы это сказать: отец делал так каждый год, только теперь приглашал еще и Максима. Это был своеобразный ритуал: он зовет, я отказываюсь. На мой взгляд, в жарких странах надо валяться возле моря с коктейлем в руках, а никак не ползать по пыльным камням и принимать душ раз в неделю.

Но мама продолжала напирать:

— Он не будет против, если ты приедешь сейчас.

— Ты зря волнуешься. В конец концов, парень убил девушку: жестоко конечно, но так бывает сплошь и рядом. Это их внутренние разборки, убийство на почве ревности или страсти. Это не маньяк какой-то, чтобы из дома больше никогда не выходить.

— И когда ты стала такой циничной?

— Вчера, — предельно честно ответила я.

— Вчера, — задумчиво повторила мама. И неожиданно лукаво улыбнулась: — Кстати! Когда я возвращалась с работы, на площадку выглянула Марго и сообщила, что часом ранее из нашей квартиры выходил солидный мужчина.

Марго – наша соседка, которая в прошлом попортила мне достаточно крови. Бабульке было уже хорошо за восемьдесят и иногда я всерьез подозревала, что во времена молодости она коротала дни в КГБ. Ничто не могло укрыться от ее внимания.

— Марго пора в дом престарелых, — закатила я глаза.

— Так мужчина был?

— Может и был, но я никого не видела.

— Ладно, — сдалась мама. — Но не думай, что мы не вернемся к этому разговору. Марго будет наблюдать, — весело подмигнула она, поднялась и чмокнула в щеку: — Пойду я, пожалуй, спать. Спокойной ночи.