Полукровка

Минуту спустя он мысленно бил себя по лбу – напророчил! После приказа открыть прибывшим, так громко топавшим по коридору слугам, дверь, Рен с удивлением и неверием наблюдал, как в комнату вносят огромную бадью… Деревянную! И парящие вёдра!!! А потом и с холодной водой притащили. Что за отсталый мир?! Где магическая подача воды нужной температуры, где специальные купальные комнаты с гладкими каменными глубокими чашами? Впрочем, испытания для его нервов ещё не закончились: не успел он отойти от одного шока – культурного, как уже погружался в другой, более опасный – чувственный. Девушка просто и незамысловато скинула с себя всю одежду и двинулась к бадье.

Несколько неимоверно длинных мгновений мужчина с жадностью впитывал в себя манящий образ: молочно-белая, просвечивающая нежным румянцем кожа, на которой его руки смотрелись бы очень экзотично; безупречная линия груди-талии-ягодиц, которую так и хотелось проследить осторожным движением пальцев; острые розовые соски, при одном взгляде на которые усилилось слюноотделение – так хотелось ощутить их языком; длинные стройные ножки – от одной мысли, как они смотрелись бы на его плечах, в паху стало тесно; абсолютное отсутствие волос на интимных местах, подобно эльфийкам…

Рен резко опустил взгляд, пытаясь совладать с разбушевавшейся фантазией. Да что за…? В его жизни было немало красивых женщин, но ни одна не вызывала такого трепета и желания… А значит, это были не его чувства, вернее, не совсем его, нет, его, но не такие, как обычно… В общем, мужчина подозревал, что это очередное последствие его воскрешения необычной магичкой и проявление той самой неспособности сопротивляться, которую он обнаружил практически сразу. И, конечно, его мучения не могли на этом кончиться! Услышав приказ помочь, невольно вскинул на хозяйку удивлённый взгляд: помочь? Искупаться? Прекрасно чувствуя отголоски не до конца подавленного возбуждения, дроу попытался надеть маску невозмутимости, но, видимо, у него плохо получилось – судя по довольным огонькам в голубых глазах, их владелица вполне уловила его состояние. Да и плевать! Он мужчина, в конце концов, со здоровыми реакциями и потребностями!

Мысли мыслями, но его тело вновь покорялось чужой воле, подставляя девушке руку для опоры. И тут, как удар кастетом в висок – раб! Раб?! Но ни сил на сопротивление, ни желания противоречить, отрицая очевидное – нет. Кто же ещё, если даже его тело не вполне слушается владельца, а лишь в дозволенных рамках? И сразу всё встаёт на свои места: выбора не существует с тех пор, как застрявшую на цепи магического долга душу вернули в излеченное тело. С одной стороны, после стольких лет свободы, бесит возвращение в положение зависимого и бесправного. С другой, разве не он сам недавно принял решение, что будет подчиняться осознанно, чтобы не оказаться сломанным окончательно? Что меняет тот факт, что он, по сути, и не сможет противиться и бунтовать? Ничего… А сопротивляться и в самом деле невозможно – Рен уже убедился, но каждый раз получал какое-то извращённое удовлетворение от подтверждения своей полной беспомощности перед хозяйкой.

Пока длилась рефлексия в мыслях, тело действовало самостоятельно, отвечая на вопросы (конечно, что ей полное имя – раба удобно звать как можно короче, хорошо, что вообще не «эй, ты»!) и подчиняясь приказу раздеться. А имя у самой девушки красивое, напевное, почти эльфийское… Лиэри… Наконец-то Рен узнал, как зовут хозяйку. Никакое самообладание не помогало справиться с дрожью, когда руки прикасались к такому желанному телу. Дозволит ли она когда-нибудь прикоснуться иначе? Быть может… Его осторожные действия явно нравились девушке. Хотелось, конечно, приписать то блаженное выражение её лица своим заслугам, но причина явно была в возможности привести в порядок тело и расслабиться.

Глаза хозяйки раскрылись и вновь внимательно вонзились, казалось, в самую душу, а Рен не сразу осознал ею сказанное: ему позволено задавать вопросы? И, как на зло, из множества вертевшихся на языке, первым был озвучен тот, что полностью выдавал его малодушие и страх:

- То заклинание, для понимания языка, оно накладывается каждый раз в новом мире, госпожа?

Пока мужчина мысленно костерил свой несдержанный язык, Лиэри с недоумением рассматривала его, а потом, неожиданно расхохоталась – громко, заливисто, но всё равно получалось как-то музыкально.

- А ты забавный… Боишься боли?

М-да… Вопрос с подвохом: скажешь, что боишься – можно нарваться на презрение, скажешь, что нет – ещё решит проверить порог чувствительности…

- Скажем, стараюсь избегать лишних неприятностей, если это возможно…

Всё веселье с девушки моментом улетучилось, а взгляд стал острым.

- Это хорошо. Значит, глупых выходок от тебя ждать не надо?

- Нет, госпожа. Я уже прекрасно понял, что не могу ни в чём сопротивляться вашей воле, а проверять, чем грозит прямое проявление неповиновения, нет никакого желания.

Кто бы знал, как тяжело дались Рену эти слова! Признаваться в собственной беспомощности для любого воина очень непросто. Но и пытаться изображать гордость и непонимание ситуации – глупость несусветная. Лиэри подтверждающее кивнула.

- Проверить по поводу неповиновения и не получится, поскольку с тех пор, как я вернула твою душу в тело, это стало физически невозможным. Но вот, если вдруг попытаешься замыслить что-либо против меня или во вред любой моей собственности, то сможешь почувствовать все нюансы магического наказания. А насчёт заклинания – нет, оно однократное, потому и такое болезненное, но зато сможешь понимать язык в любом мире, стоит только от тамошнего жителя услышать несколько слов. Ещё что-то интересно?

- Конечно, госпожа Лиэри. Каково теперь моё место? И… моя магия…