Страница 156 из 159
Ларкин молча кусал губы, молчала и я, пристально глядя на него, ожидая какого-нибудь ответа. Все-таки мне мало что было известно обо всех этих магических штучках, а Ларкин, Ларкин был гением и это все признавали. Вот пусть гений и думает, сопоставляет, решает и принимается за дело. Потому что, я больше чем уверена, что все это дело с ритуалом, проведенным Мариной Драгониш только верхушка айсберга. Готовится что-то масштабное, а если принимать во внимание все оговорки. И намеки, что делал мне Браславски – он знал, что именно и принимал во всем этом непосредственное участие.
- Я не знаю, что сказать, - очень тихо произнес Винс, еще ниже опуская голову, - я просто не могу даже представить себе, зачем он все это сделал? Почему? Я верил ему. Вацлав был единственным, кому я верил безоговорочно. А в результате… - он опустил голову, а я не мешала, понимая, как это тяжело – разочароваться в том, кто был самым близким, кому доверял свою жизнь, ради кого был готов пойти на многое. Я тоже молчала, думая о том, что Браславски ведь был не плохим, на самом деле. И я видела, как он относился к Ларкину, как защищал и опекал его все время, как родного сына.
И если он пошел на предательство, то причины должны быть вескими. Очень вескими. И сейчас, я как никогда очень сильно пожалела, что совсем ничего не знаю об устройстве мира сверхъестественного. Что не разбираюсь даже в элементарных вещах, а потому не могу даже предположить, что именно могло заставить самого ответственного стража восьмого участка предать своих.
- Давай так. Подумаем, что у нас есть, проанализируем и сопоставим все факты, - я старалась говорить спокойно, ничем не выдавая того сожаления и беспокойства, что царило у меня в душе. Ларкину это сейчас было совершенно не нужно. - А потом, потом уже будем решать, что нам делать и кому об этом рассказывать.
- Идет, - решительно кивнул страж, и я отчетливо рассмотрела азартный блеск в его глазах. Он просто засветился весь, радуясь тому, что кто-то все-таки выслушал его, поверил, принял его сторону. И только теперь я отчетливо поняла, насколько он неприспособлен к жизни. А это было плохо. Очень плохо, но, не ведая о том, какие мысли меня одолевают, Ларкин продолжал вдохновлено вещать. - Итак, что мы имеем. Ладислав Кантемирес передал своей любовнице Марине Драгониш информацию по древнему и запрещенному ритуалу. Марина, вместе со своим родственником Аароном Кавальски провела два ритуала, затем с помощью другого сообщника убила Кавальски и попыталась самостоятельно провести ритуал в третий раз. Я читал об этом ритуале – чужая сила редко приживается. Она начинает влиять на сознание и подсознание и в итоге может получиться все совсем плохо.
- Знаешь, мне кажется, что все это неверно в корне, - задумчиво произнесла я. – Наши предположения основываются на том, что мы знаем о преступлении, но, Винс это только маленький кусочек всего происходящего. И началось, по моему мнению, все гораздо раньше.
- Ты знаешь что-то такое, чего не знаю я? – выжидательно осмотрел на меня Ларкин.
- Я знаю еще меньше твоего, - со вздохом признала я собственное бессилие. – Я не ориентируюсь в укладе вашего общества, не понимаю психологию, не вижу логики или выгоды в поступках. Но, я отчетливо осознаю, что вот это все, - я развела руками, а Винс проследил за этим моим жестом, - это всего лишь какая-то часть плана кого-то очень опасного, очень умного. Но, вот хоть убей, я совершенно не понимаю, зачем все это может быть надо?
- И что ты предлагаешь? – Ларкин подался вперед и сверкал голубыми глазами в нетерпеливом предвкушении моего ответа. Ему просто надо был ориентир, точка отсчета, которая дала бы толчок. Я это понимала, как понимала и то, какую роль при нем играл Браславски. Он направлял своего ученика, давал ему задачи и подсказки. Теперь, я как никогда поняла, почему все называли Ларкина гением – он действительно мог очень многое, но из-за нерешительности и комплекса собственной неполноценности, не мог самостоятельно принимать решения. А это значит, что мне придется научить его быть взрослым – потому что в няньки я не нанималась.
- Давай начнем со смерти Фолье, - уверенно сказала я.
На меня осмотрели так, что… ну, так посмотрели…
- Его женой была ведьма, - пояснила я. – Марина была ведьмой. И, я там кое-что услышала, когда Лекс допрашивал ее, - я замялась, когда Ларкин бросил на меня весьма красноречивый взгляд при упоминании имени доктора Варанта.
- Да, хотел спросить, - перебил меня он. – Что у тебя с Варантом…
- Об этом мы обязательно поговорим, - перебила я его. – В другой раз. Пока нашей первоочередной задачей являются ведьмы. И знаешь, что мне не дает покоя во всей этой истории? – я посмотрела на Ларкина. Он в свою очередь не сводил с меня внимательного взгляда, ожидая продолжения. – Как у мага и, по вашим словам, мага не слабого, могла быть сестра ведьма? И как Марина стала ведьмой? И почему во всей этой истории торчат длинные уши ведьм? Вот вопросы, на которые нам надо ответить, Ларкин. Потому что вся эта гнилая история не закончилась с устранением Марины Драгониш. Да и причастность Ладислава Кантемиреса мне тоже не дает покоя. Ну не верю я, что он ничего не знал, не верю. Если она действительно его пара, а даже ты мне совсем недавно подтвердил, что у драконов безопасность женщин на первом месте – не мог он не быть в курсе. Никак не мог. И не мог он спокойно смотреть на то, как рискует собой его половинка.
Ларкин ошарашено молчал и только глазами за мной следил, покусывая губы.