Горький вкус солнца

А сентябрь между тем заканчивался, и что только ни придумывали ребята, чтобы мне помочь. Бэйт перечитал за эти дни и ночи все возможные книги, дядя разговаривал с красной землей, Дэр – с грозами. Мэй слушала и изучала цвета, все куда-то ходили, к Влюбленным в том числе… Лео отправился на болота – поговорить с темной тварью. И вернулся, удивленный, сказав, что нечисти там нет в помине. Марк заволновался, и мы вместе отправились смотреть рощу. Было ли это добрым знаком, я не знаю, но гиблые прежде топи зацвели. Даже седые ивы стали зелеными, и мрачное место превратилось в волшебное. Я ходила с открытым ртом, поглаживая старые корявые стволы. Оказывается, и такие чудеса бывают…

– Она ушла или погибла, – сказал Марк. – Однако я не видел следа. Когда такая гадость шагает по земле, токи её оставляют метки. Но – ничего.

– Растворилась, – сказал Лео. – Думал, для этого нужны усилия нескольких могущественных магов.

– В редких случаях место на земле очищается благодаря высшим силам, – отозвался Марк. Он тоже улыбался.  

– Кервел, что ли, постарался?

– Может, и он, только молчит, – проворчал Марк. – В общем, я даже рад.

– Странно это, – сказала я. – Нужно спросить у…

– Да хватит уже, пора своей головой думать, – мягко перебил Марк и обнял меня. – Лео во всем разберется, у него мозги исправно работают.

Парень хмыкнул.

– Раньше я любил загадки. Теперь вроде тоже не прочь поиграть. Но, ребят, мне сейчас совершенно не до этого…

– Не стоит, брат, – резко сказал Марк, но тотчас взял Лео за плечо. – Прости. Мы говорим об одном и том же, переливаем из пустого в порожнее. Пора бы закончить бессмысленный процесс и насладиться всем, что осталось.

– Не хочу! – сердито сказал Лео. – Я хорошо знаю, что такое быть вдали от любимых. Не желаю вам такой судьбы!

– А иной у нас не будет, – сказала я. – Это единственный путь. И Марк прав: хватит. Тем более никто же не знает – а вдруг мы когда-нибудь вернемся, как вернулся ты?

Разговор закончился, мы отправились домой. Там всё было как всегда – ни возобновления работы, ни улыбок. Я решила, что за ужином должна обязательно сказать родным, что дальше так нельзя, но заранее «речь» не продумывала. Мы с Марком обустраивали сады вокруг дома, Лео нам помогал. Потом я чесала Куролеся, затем шила для домика Кулька новые занавески.

– Госпожа Габриэль, – сказал карлик. – Позвольте, я сделаю вам подарок на прощание.

Удивительный, добрый малыш. Его честность родила внутри моего сердца нечто прочное. Он один не спорил, не гневался на судьбу. Грустил тихо, молча, а если и плакал, то делал это тайно. Кулек принял сказанное и смирился, доверяя нам с Марком сделать важный шаг.

– Конечно. Я буду рада.

Человечек улыбнулся, порылся во внутреннем кармане куртки, и вытащил амулет на тонкой золотой цепочке. Камень в звездной оправе был черным, но его темнота не страшила. Чтобы попасть в царство грез, тоже нужно впустить мрак…

– Я нашел его в озере далеко отсюда. Камень пришел извне, он хранит в себе чертоги неизведанного – глубины космических бесконечностей как глубины чувств. Я знаю, люди умеют творить любовью, и верю, что… – голос его сорвался от волнения. – Что вы тоже сможете, госпожа. Я знаю, вы вернетесь.

Я быстро повесила камень на шею и крепко обняла шуршакала, подхватила на руки. Мы долго стояли, слушая дыхания друг друга, и я верила, что он прав. Теперь предстояло доказать остальным, что темнота – лучшее начало опасного пути.

Настал вечер. Мы как всегда собрались в столовой за большим столом. Ели молча, порой кто-то заводил тихие разговоры, но они быстро прерывались. Я выждала, когда все примутся за чай, и поднялась.  

– Ребят, послушайте, пожалуйста… – Все поглядела на меня, но смущения я не чувствовала. – Хватит. Я не должна быть поводом для грусти. Тс! – это мама открыла было рот что-то сказать. – Пожалуйста, дослушайте. И лучше ничего не говорите, просто почувствуйте. Все мы уходим, каждый в свой час. Если моя тропа оказалась короче, это не значит, что вы должны орошать её слезами сочувствия, теплыми и родными. Конечно, они омоют мои ноги, исцелят раны, но шагать не станет легче, ибо я буду знать, что ступаю по вашей боли. Нам всем тяжело, и вряд ли после нашего с Марком ухода вы скоро сможете отпустить эту тяжесть. Не потому, что мы исключительные… Не потому, что любим друг друга и стали одной семьей. Вам кажется, что мы отправляемся в безысходность, но я вижу иное. Мы уходим, но будем с вами всё равно. Разве когда кто-то погибал, мы прощались навсегда? Разве это правильно – отдавать свое время тоске, когда нужно так много сделать для родины! То не повод забросить приятные хлопоты, не причина тратить часы на слезы. Даже если навсегда – надежда поборет вечность. Даже если насовсем – мы будем принадлежать друг другу сердцами. И небо нам поможет. И бури спасут от засухи. И новое молодое солнце согреет, я уверена. Это, конечно, не значит, что ты старичок, – улыбнулась я Марку, и он не сдержал смешка. – Я не была готова, когда узнала. Сопротивлялась, плакала, страдала. Но сейчас я готова. Прежде всего ради всех вас. Какой меня запомнят? Напуганной, из последних сил цепляющейся за возможность задержаться? Лучше уж я уйду с улыбкой, чтобы она освещала ваши дни, и буду твердо уверена, что без меня, без нас здесь хотя и станет чуточку печальнее, но жизнь-то продолжится, и грозы с солнцем родят ещё множество прекрасных радуг…