Задача выжить

– Ложись! – крикнул я несущим парту девушкам.

Кристина, а за ней и остальные, бросились на пол. И очень вовремя – по окнам первого этажа жёстко хлестнул свинцовый дождь. Посыпались куски штукатурки, щепки, стёкла. Грохот стоял неимоверный. Особенно долго вражеский стрелок обрабатывал из крупнокалиберного пулемёта входную дверь в школу. Тяжёлые пули насквозь прошивали закрытую дверь и всю нашу баррикаду из мебели. И тут раздался повторный взрыв, после чего обстрел школы внезапно прекратился. Я рискнул осторожно выглянуть в окно и… упал, потрясенный сильнейшим ударом в голову!

Я с трудом пришёл в себя и открыл глаза. Почему-то находился я не в коридоре у окна, а в закутке возле ведущей наверх лестницы. Надо мной склонилась встревоженная Кристина, перевязывая лоб чистым бинтом из аптечки. Приподняв правую руку, я дотронулся до гудящей головы и посмотрел на ладонь – пальцы оказалась в крови.

– Тебя шлем спас, иначе ты бы повторил судьбу Гали Громовой, – подтвердила Кристина.

Но как точно и быстро отработал вражеский снайпер! Требовалось срочно предупредить остальных, чтобы все были осторожнее у окон.

– Я уже приказала никому не высовываться, – успокоила меня девушка. – Всё, можешь идти, я закончила перевязку. Только прошу, Виктор, будь впредь осторожен. Если, не дай Бог, тебя убьют, то и остальные наши тоже не выживут.

Со второго этажа школы куда-то в сторону спортплощадки длинными очередями застрочил пулемёт. Я неплохо знал пулемётчика – молодого двадцатилетнего крепыша по фамилии Бухарь. Этого светловолосого парня обнаружили девушки «Кровавой Мэри» в одном из дачных домиков неподалёку от Полигона. Бухарь почти сразу примкнул к отряду Полигона, и очень даже недурно стрелял. Обычно для поражения из пулемёта даже удалённой на двести метров мишени у парня хватало короткой очереди из трёх-пяти патронов. И если Бухарь настолько не жалел патронов, значит для этого имелись серьёзные причины. Похоже, враги пытались прорваться со стороны спортплощадок. Школу окружили со всех сторон.

Я привстал, рассмотрел треснувший и помятый пластиковый шлем, который когда-то снял с полковника Черепа, и нацепил обратно на голову. Сознание после удара по голове постепенно прояснялось, я рвался снова идти в бой. Но тут вдруг обратил внимание на недавние слова Кристины, что-то было в них интересное. То, что могло помочь. Я ухватился за ускользающую мысль.

– Кристи, почему ты думаешь, что без меня все погибнут? – поинтересовался я.

– Потому что ты для всех авторитетный руководитель, который не может ошибаться. Мои девчонки и парни из второго отряда верят тебе без малейшего сомнения.

Кристина понизила голос до шёпота и продолжила:

– Они же не присутствовали на совещании руководителей перед вылазкой в Кимры, и потому до сих пор убеждены, что именно таков наш план – найти в городе противника и вступить в бой. До сих пор никто из наших стрелков не догадался, в какую глубокую задницу мы попали. Все бойцы по-прежнему считают, что всё идёт строго по плану.

Мысль мелькнула, ускользая, но я сумел ухватить её. Идея выглядела бредовой, но попытаться стоило. Я взял рацию и, сдерживая болезненную улыбку, произнёс твёрдым голосом:

– Это «Беглец». Первая часть операции прошла успешно. Мы нашли «кимринских» и связали их боем. «Фурия», передай Дубне, что вся техника противника с аэродрома выведена, мы стянули на себя и всю охрану. Наши союзники могут, как и договаривались, без помех занимать аэродром Борки. Мы же постараемся стянуть на себя как можно больше врагов.

– Эээ… Поняла тебя, «Беглец», – после нескольких секунд промедления ответила Лиза Святова. – Уточни силы противника. Сколько вы уже стянули и куда?

– Мы прочно засели в здании второй гимназии города Кимры. Противника… – я прислушался к тому, что подсказывала мне Кристина, – около ста человек. Они пригнали четыре бронетранспортёра и три грузовика с живой силой. Один из бронетранспортёров мы уже уничтожили. С нашей стороны потерь нет. У противника убито примерно пятнадцать-двадцать человек.

– Поняла тебя, «Беглец». Продолжайте придерживаться утверждённого плана. По возможности стяните на себя как можно больше противников. Через час мы выдвигаем основную ударную группу.

Я убрал рацию и проговорил удивлённой Кристине:

– Надеюсь, противники нас по-прежнему слушают. Думаю, теперь после перехваченного разговора они должны заволноваться. Если нам повезёт, враги отведут часть солдат обратно на юг. А если нам совсем повезёт, то они снимут окружение и отойдут от школы, чтобы отразить ожидаемую атаку «основных сил».  

***

Однако время шло, а никаких изменений в положении группы не происходило. Противник по-прежнему плотно держал кольцо блокады вокруг осаждённой школы. Я вынужден был признать, что блеф провалился.

За окном незаметно стемнело. «Кимринские» попытались подсвечивать здание школы из установленных на крышах двух соседних домов прожекторов, но Бухарь быстро сумел погасить слепящий свет. Ситуация выглядела тупиковой – взять штурмом здание школы без больших потерь противник не мог, однако и покинуть школу нам не давал. Опять, в который уже раз за последние часы, громко заговорил мегафон откуда-то со стороны улицы Челюскинцев:

– Солдаты Полигона, ваше положение безнадёжно. Вы окружены, ваши боеприпасы на исходе. Рано или поздно вы будете уничтожены. Мы предлагаем вам сложить оружие и гарантируем при этом сохранение жизни.

В наступившей после этой речи хрупкой тишине удалось расслышать, как руганью и криками офицеры противника пытались воодушевить солдат. Получалось у них плохо – солдаты видели сгоревший бронетранспортёр и безжизненные тела на асфальте, а потому не стремились повторять судьбу погибших. Но крики и угрозы всё же постепенно делали своё дело.