Страница 6 из 21
Океанский лайнер «Veendam» поражал воображение своими размерами и предлагаемым сервисом: на борту имелись спа-салоны, биллиардные, парикмахерские, кинозалы, рестораны, читальные и музыкальные салоны… И неисчислимое количество баров и кафе, устрашающее не столько ассортиментом (здесь продавалось практически всё) и даже не бешеными ценами, сколько фамильярностью «отдыхающих», подогретой сорокапятиградусными ликёрами, шестидесятиградусным виски и восьмидесятиградусным бурбоном.
Впрочем, в этом она виновата сама: ей не следовало так ослепительно выглядеть и так одеваться. В первый же вечер, не зная куда себя деть, Рита отправилась в бар – уютный, полутёмный, с хорошей музыкой и хорошими винами. Темнота, однако, никому не мешала, и Рита услышала о себе много интересного («шикарно раздетая девочка» было самым безобидным).
С красными щеками она спустилась к себе в каюту и не выходила до утра.
То же было с бассейном (Ритин купленный в Штатах купальник имел фасон «что есть, что нет», фигура – «согласно купленным билетам»). В бассейн Рита нырнула «первый и последний раз, да чтоб меня скрючило, если ещё!». Со всем же остальным было как в песне: «А в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо, как никогда».
Часть 4-я. «Старая мельница»
Мир за свои деньги
Из круиза она вернулась переполненная новыми впечатлениями и неприлично счастливая. «Представляешь, нас в ресторане так кормили, что я за семнадцать дней поправилась на триста грамм!», теперь сбрасывать надо… А может и не надо, я с ними неплохо смотрюсь, и они мне не мешают. Представляешь, я там загорала (прим.: вы когда-нибудь видели загорелый балет? И не увидите: загорать нельзя, потому что как тогда они будут смотреться на сцене? Представили?) Я такой загарчик привезла, блеск, от зеркала не могу отойти!» - хвасталась Рита подруге.
И слышала в ответ про гастроли, про то, что у них теперь новый руководитель (и значит, новые примы, а не нравится – иди в Немировича-Данченко, в кордебалет…если возьмут. Или в стриптиз-клуб, там, по слухам, платят офигенно, мы тут сутками ломаемся, здоровье гробим, а они у шеста пять минут покрутятся – и можно в круиз по Средиземке ехать…. Рит, да ты чего? Чего замолчала-то? Я же просто так сказала, тебе ведь работу надо искать, а кому мы на фиг нужны, что мы умеем? Ничего! («Да, работу нужно найти непременно, иначе опять депрессия, опять психолог и кто знает, чем это кончится…»)
- Ну, я и говорю! Валер-Михалыча вышибли, и теперь всё по-другому, хоть из ансамбля уходи. Ты молодец, вовремя смылась…
- Как меня?
- Что? – опешила Маша.
- Михалыча, как меня, вышибли?
- Как тебя. На заслуженный отдых. Но ты, я смотрю, не скучаешь там… Слу-уушай, Рит, а там… танцы были?
- Были.
- Ну, и?..
- Ну, и! Мой первый раз стал последним. Потом вообще из каюты боялась высунуться: в бар не моги, в бассейн не моги, танцевать тоже не моги, я же не умею, как они. Я вообще танцевать не умею… Ну и приглашают все кому не лень, сначала на танец, потом в бар, а потом в каюту чуть не за руку тащат. Обнаглели! Не надо было мне одной ехать.
- Ой, да ладно тебе причитать, знаю я тебя. Стерпится-слюбится, сама ведь говорила... Как жить-то теперь будешь, Ритуль?
- Сама не знаю. Всё думала – пойду на пенсию и буду жить. А оказалось, жить … больше нечем. Маш, я вот сижу и думаю – зачем я живу?
-Рит, ты чего там, плачешь что ли? Ты это брось, ты посмотри вокруг, всё теперь твоё. Весь мир!
-Ага, за свои деньги, я их что, печатаю? Это у тебя весь мир, и платят в валюте.
-А мы его видим, этот мир?! Мы работаем. Как проклятые, без продыху. А заработали что?..Кошкины слёзки!
Положив трубку, Рита вздохнула. Она больше не будет никому звонить. У них другая жизнь, они работают, а Рита уже заработала… выраженную статическую деформацию стоп и артроз плюсне-фаланговых суставов. Уже заработала, не отнять. И не вылечить. Хирург посмотрел на её рентгеновские снимки и сказал, что изменения костных тканей необратимы и ничем не лечатся, ей поможет только операция. А подруги сказали, что после этой операции не то что танцевать, ходить без боли не сможешь, и неизвестно ещё, как тебе её сделают… В общем, напугали до коленной дрожи, и от операции Рита отказалась наотрез. Сойдёт и так.
Но – не объяснять же Лиле? Рита решила молчать и сказала, что одевается в секонд-хэнде, что сразу уронило её в Лилиных серо-голубых глазах. Ну и пусть. Ниже ей уже не упасть.
Жизненный багаж
Напротив, Лиля не собиралась ничего скрывать от своей новой подруги. И вывалила, что называется весь багаж… За плечами у двадцативосьмилетней Лили – неудачный брак (впрочем, брак так и не состоялся, но Лиля упорно называла его неудачным) и десятилетняя Наденька, у которой вместо отца было свидетельство об отцовстве и ежемесячные алименты.
Отец Наденьки – Лилин одноклассник – хотел было жениться («раз такое дело») на беременной шестнадцатилетней Лил, но его мама легла, что называется, поперек порога и не позволила сыну «сломать себе жизнь и карьеру». Сломали – Лиле. Лиля «с горя» вышла замуж… и через полгода развелась: Павел не любил падчерицу, не спускал ей шалостей и читал длинные нотации, после чего Наденька отправлялась в угол, где «думала о своём поведении», глотая слёзы обиды. Брак распался сам собой, а после смерти бабушки Лиля перебралась в её однушку, а шестилетняя Наденька осталась у Лилиных родителей (школа близко, музыкальная тоже близко, каток напротив, через улицу, и удобно всем: и Наденьке, и бабушке с дедушкой, и Лиле).