Страница 21 из 107
Меня отвлек скрип повозки. Возничий – сутулый, худой мужчина с морщинистым лицом – не спускал с меня глаз, пока не скрылся за ветками груши. Мне не понравился его взгляд, грубый, даже хищный. Этот взгляд вернул меня в реальность. Чужие люди. Чужая деревня. Я не на отдыхе – в тюрьме. И первое, что следует сделать в тюрьме – исследовать ее границы.
Через час, облазив дом, вскрыв все шкафы и шкафчики, заглянув в каждый угол, я поняла, что и на этот раз оказалась для соседа предсказуемой. Кроме бумажного хлама, кухонной утвари, кое-каких продуктов в кладовке и проросшей картошки в погребе, я не нашла ничего.
В хозяйскую спальню я так и не вошла: наверное, в глубине души боялась, что надзиратель почувствует мое присутствие. Просто стояла на пороге, пытаясь рассмотреть детали. У окна – высокая кровать, застланная пестрым, возможно, самотканым, покрывалом. Рядом, у стены напротив – только руку протяни – пара стульев. Из голых стен занозами торчали пустые гвозди. Что раньше на них висело? Картины? Фотографии?
Раскрытое окно было плотно задернуто занавесками. Время от времени ветер приподнимал их, впуская запах раскаленной земли, который смешивался с запахом самой комнаты, нежным и тягучим одновременно. Не знаю, из каких ингредиентов состояла эта смесь, но она будоражила меня. Я сделала глубокий медленный вдох и почувствовала, как снова защекотало под ложечкой.
Я исследовала все уголки своей тюрьмы: собачью будку без собаки, гараж без машины, хлев без коров и курятник без кур. Чихая от пыли, облазила сеновал. Но не нашла того, что бы подсказало, где я нахожусь и кто мой похититель.
Он вернулся с первыми сумерками. Бросил на пол ворох щавеля, вдохнул полной грудью и обвел глазами кухню. Затем прошелся по комнатам, словно что-то высматривал. Я следила за ним, закусив губу. Неужели догадался? Или на воре и шапка горит?
– Что-то потерял? – спросила я с вызовом, когда он открыл дверь моей спальни.
– Да нет… – словно сам себе ответил сосед, разглядывая комод, каждый ящик которого – даже тот, что запирался на ключ, – я сегодня перекопала.
Его проницательность меня пугала. А еще больше меня пугало его спокойствие. Словно у него все – абсолютно все – было под контролем. От такого не сбежишь. Такой не ошибется. И не станет колебаться, когда придет пора действовать.
Этой ночью я не могла заснуть: из-за луны, писка мышей на чердаке, назойливого жужжания комаров. А также из-за того, что с дневным светом гасла и надежда на скорое окончание заточения.
Ворочаясь под горячим одеялом, я думала о том, что человеческое стремление к счастью безгранично. Стоило проснуться в этой комнатке с накрахмаленными занавесками, самоткаными коврами, печкой из белого кирпича, как начинало казаться, будто бы все в порядке.
Это безмятежное состояние могло длиться часами, особенно когда рядом находился сосед. Потому что его тихое насвистывание, позвякивание посуды, скрип пружинок кровати – все эти звуки тоже внушали мне чувство защищенности, ощущение, что я живу обычной жизнью. Но стоило выглянуть на улицу, где ходили чужаки, бросающие взгляды на мое окно, стоило посмотреть в глаза моего похитителя, в которых никогда не было покоя, как все иллюзии исчезали. Я начинала ощущать тихую боль под ложечкой, непрерывное волнение, боязнь за свою жизнь. Мои шансы благополучно вернуться домой стремились к нулю.
Было далеко за полночь, когда я заметила, как по стене прошмыгнула большая тень. И вторая, которая казалась застывшей, стала двигаться. У меня сердце ушло в пятки.
На цыпочках я подошла к окну и через занавеску увидела, что посреди улицы, в тумане, бредут два волка. Они шли так, словно были хозяевами деревни, словно возвращались домой после тяжелого дня. Не шевелясь, я подождала, пока волки пройдут, и закрыла окно на щеколду.
Постояв в темноте, все еще ощущая тяжелое биение сердца, я пошла в соседнюю спальню. Остановилась на пороге. Мой похититель лежал на кровати, заложив руки под голову. Лунный свет широкой косой полосой высвечивал его щеки и губы, но глаза оставались в темноте.
– Что случилось? – спросил он так, словно уже давно ждал моего визита.
Но войти не предложил.
– Как тебя зовут?
– Что?.. – его недоумение было настолько явное, что я едва сдержала улыбку.
– Мне надоело называть тебя соседом. Хочу знать, как тебя зовут.
– Никита, – помедлив, ответил он.
Больше не сказав ни слова, я ушла, тем самым, наверное, ошеломив его еще больше.
«Никита», – повторяла я, прячась от этой жуткой ночи под одеялом. Словно его имя, как талисман, могло защитить от любой беды.
Алекс
Моя серая полоса закончилась утром после пожара в кафе – в женском туалете. Просто зашел в первую же дверь – кафе пустовало, стесняться некого.
Я чувствовал себя так, словно проснулся после ночи кутежа. Тело ломило, голова трещала, горло скребло будто наждачкой. Опираясь о раковину, я включил холодную воду и вылил на лицо пригоршню, что начихал мне в ладони кран. Теперь к ощущению, что по мне проехал автобус, добавилось мерзкое ощущение стекающих по шее ледяных капель.