Страница 97 из 142
- Предлагаю пока прекратить думать и отвлечься, - улыбается Володька.
***
До вечера мы копаемся на чердаке, восстанавливая поделку. Когда я вижу результат своего нервного срыва, становится очень стыдно. А потом опять приходят мысли о смерти мамы. Именно в этом месте раздался звонок дедушки, и…
Но я стараюсь думать о том, что моя мама сейчас счастлива и живёт где-нибудь в Ольхе, познавая сущность Природы. Можно сказать, что мама тоже стала зелёным ребёнком и сейчас как никто другой понимает язык живого. Наверное, даже нужно порадоваться за это, но…
Боже, мама, как без неё одиноко и пусто. Мне было бы спокойнее жить рядом с деревом, где она обосновалась. А я, дурак, своими руками Каштан срубил. Обещаю себе в который раз, что вот как закончу с этой бурей – пущусь искать маму. Может, можно как-то узнать это у Природы. Попробую.
К обеду появляется тётя Света. Она не злится на меня. Улыбается, как и раньше, мне кажется, даже больше любит. Но в глазах время от времени мелькает немой вопрос о моей матери и о моём самочувствии. Тогда женщина всякий раз прячет глаза и заводит иную тему. То сок принести нам желает, то спрашивает не голодны ли мы.
Солнце стремительно неслось к западному горизонту, и Володька остановил работу.
- Хватит, - говорит он. – Поехали к тебе.
- Зачем? – спрашиваю.
- Идея есть насчёт твоего Каштана.
***
Мы стоим у мёртвого ствола. Солнце село. Я с болью смотрю на пожухлые листья, жизнь из которых уходит с каждой минутой всё больше и больше. С тех пор как дед срубил Дерево, я не захожу на восточную часть двора. Только мысль о том, чтобы увидеть поверженный могучий ствол, разрывает сердце грустью. Пугала картина умирающего дерева, и сейчас мои страхи оправдываются.
Я шмыгаю носом, и по щекам катятся слёзы.
- Мдааа, - слышу позади ворчание деда и оборачиваюсь. Тот косится на нас с Володькой и вытирает о тряпку нож. – За мамку ни слезинки не пролил, а за какое-то Дерево в который раз плачет.
- Ну он… он… такой мёртвый, - выдавливаю я из себя.
И вдруг заговаривает Володька:
- Деда Толик, это потому, что мамка для Никиты раз – и исчезла, а Каштан он спилил собственными руками.
- Каштан пилил я собственными руками, - отвечает дед, пряча тряпку в карман.
- Вы знаете, о чём я.
Дедушка вздыхает и принимается затачивать деревянную планку.
- Мне вас не понять.
Володька всё это время не смотрит на деда, и лишь оглядывает место преступления, затем садится на колени перед пнём.
- Я – дитя Леса. Мне подчиняются растения, - говорит он.
- Ты сможешь оживить Каштан? – спрашиваю я.
- Нет, - улыбается Володька. – Я не могу повернуть вспять законы Природы. С ним я уже ничего не сделаю, - он кивает на ствол. – Но здесь я могу возродить жизнь.
Володька гладит пень.
- Пень умрёт без дерева, - приговаривает дед. – Если уже не умер.
- Пень пока в земле, - отвечает Володька, а потом вдруг ложится и обнимает его. Улыбается, смотрит на меня и закрывает глаза. Некоторое время я ничего не замечаю, но потом мне кажется, будто от пня исходит тонкий звук, а ещё сущность Володьки будто светится светло-зелёным.
Дедушка бросает на нас короткие недоверчивые взгляды и продолжает подтачивать планку.
Через минуты три Володька садится. Его чуточку заводит в сторону, и он начинает часто моргать.
- Вот и всё. Можешь поговорить с ним.
Я вожделенно смотрю на пень и мысленно здороваюсь:
Привет.
Привет, - отвечает маленький Каштан.
Я забываю про слёзы, вытираю их и смеюсь. Теперь тоже встаю на колени.
Ты помнишь меня? – спрашиваю.
Помнишь, - отзывается Каштан.
- Он ещё совсем маленький и пока только начинает осваиваться, - говорит Володька. – Подожди немного. Завтра на нём уже появятся первые побеги.
- В нём будет жить… - я сбиваюсь и гляжу на деда, но тот не смотрит на нас, занимаясь своим делом, и я смело заканчиваю: - Жить душа отца?
Володька пожимает губами и качает головой.
- В нём будет просто жить душа Дерева. Твой отец теперь где угодно может быть.
Мне становится чуточку грустно, но я всё же счастлив, что жизнь Каштана будет продолжаться. Я глажу пень, и он чувствует любовь, исходящую от моей ладони. Ему нравится поглаживание, как кошке.