Страница 42 из 142
Дед замолчал, а я всё ещё мусолил трубочку. Пальцы подрагивали. Спина покрылась испариной.
- До сих пор убиваюсь и жалею, что тогда издевался над ним. Но над Лирой издеваться перестал сразу. Хоть и не общался с ней особо.
Я выпускаю трубочку из зубов, на ней остались отметины, так крепко я её сжимал. И спрашиваю:
- Зачем ты мне это говоришь?
- Дело в том, что Игнат и Лира разговаривали с деревьями.
***
В глазах мутнеет.
- И чего это значит? Может, они сумасшедшие были, - и тут же чувствую укол стыда.
- Я много чего про них знаю, если ты понимаешь, - вздыхает дед. – Думаешь, почему на тебе амулет леса?
Я снова холодею и явственно ощущаю металл цепочки, крестика и той странной V-образной штуковины, которую мне когда-то подарили дедушка с бабушкой.
- Они не ели обычную пищу. Пили много молока, - продолжил дедушка. – Кожа бледная, глаза ясные. Худенькие.
Да, Каштан мне говорил, что все зелёные дети имеют чистый взгляд, светлые зрачки, похожие на драгоценные камни, как мои – ясно-голубые, почти небесного цвета.
- Никогда не дрались и казались мудрыми, как сама природа.
На слове природа я вздрагиваю. Кажется, дед знал очень мало, но ему хватило ума, чтобы сопоставить события прошлого с теми, что сейчас происходят со мной. А вот мудрым мне вряд ли стать. Какой мудрец из мальчишки, который любит загоняться по компьютерным играм и драться на переменках?
- Я… - пытаюсь найти слова, но ничего не получается. Что же делать? Рассказать деду о том, каким я стал или всё отрицать? Боже, как же сложно. Поэтому я придерживаюсь третьего пути. – А что потом стало с Лирой? – спрашиваю.
Дед долго молчит, потом тихо произносит, не глядя на меня:
- Умерла. – Пожимает плечами и продолжает: - Собственно, к этому всё и шло. Что-то плохое в ту ночь случилось. Не ночь даже, а вечер. На небе закручивались невероятные тучи. Свет погас повсюду. Мы наблюдали явления, которые никогда не посещали нас раньше. Тайфуны в степи, казалось, имеют глаза. Руки и ноги. Будто сам дьявол хотел сюда пробраться. После той ночи Лиры не стало. Официально: бесследно исчезла. Да в тот вечер много детей полегло. Но я-то всё прекрасно понимаю. Никитушка, - дед вдруг обнимает меня, дрожащего от страха, и прижимает к груди. – Что-то очень плохое мешает таким детям появляться. И со всеми – несчастные случаи. А вот ты вчера рассказал, что тебя акулы не съели, и медведя я вспомнил. С Игнатом и Лирой то же самое было. Их даже комары не кусали. Это я хорошо помню. Вот я и подумал.
- Дедушка, - тихо шепчу я, чувствуя запах его старой рубашки. – Я не знаю, что тебе сказать.
В машине повисает пауза, за её пределами смеётся, ругается, веселится чужая форма. А здесь, внутри, повисла атмосфера пугающего и великолепного одновременно.
- Ничего не говори, - отвечает дед. – Что бы с тобой сейчас ни происходило, просто будь осторожен. Думаю, когда настанет время, ты скажешь всё, что нам нужно будет знать.
- А что теперь делать с едой? Как ты объяснишь маме и бабушке, что я теперь не смогу есть много продуктов? – шепчу я и этим вопросом окончательно записываю деда в соучастники.
- Бабушка знает, - отвечает он. – А насчёт мамы… Я что-нибудь придумаю, Никитушка. Что-нибудь придумаю.
***
- У меня ощущение, будто от меня что-то скрывают, - говорю я, удобно устроившись на ветке и опершись спиной на ствол Каштана.
Если ты чего-то не знаешь, то это не значит, что от тебя что-то скрывают, - отвечает дерево.
Настроение у меня никакое, поэтому любезностям нет места.
- Что засволочная привычка говорить загадками? - злюсь я. – Ты можешь мне сказать нормальным языком, чем я теперь стал? Почему умерли те дети, тем вечером много лет назад?
Во-первых, они не умерли, они лишь стали частью Природы. Во-вторых, ты сам сможешь это узнать, если научишься хорошо слышать Природу.
- А я не хочу, - отвечаю. – Это у вас называется стать частью Природы, для людей – это смерть. И поверь, её не приветствуют!
Потому что люди нас не слышат, вот и не приветствуют.
- Тот мальчик Игнат. Он даже не сопротивлялся под водой! Почему? Он что, был дебилом?
Он был вполне нормальным зелёным ребёнком.
- То есть, стать зелёным ребёнком, это значит – превратиться в бычка, которого ведут на забой, и не сопротивляться.
Ты сам хочешь видеть это под таким углом, - говорит Каштан, а я только больше злюсь.
- Ребята на яхте разбивались насмерть. Это по-вашему, нормально?
Я не знаю, что называется нормальным, а что – нет.