Страница 104 из 142
Вечерняя прохлада грозила превратиться в настоящий осенний холод, но я всё равно снял кроссовки, связал их шнурками и повесил на шею, а носки закатал в бублики и спрятал по карманам. Если бы меня окружала вода, пусть даже и арктическое море, я бы не замёрз, но здесь, на склоне, вода осталась лишь в каплях росы, которая омывает мои щиколотки. Я разулся, чтобы чувствовать Природу в каждом шаге, каждой клеточкой ступни… Но подобное желание соседствовало с дискомфортом простуженных ног, ибо пальцы уже окоченели.
Вот и лагерь показывается невдалеке. Вижу ряд палаток, выстроившийся на склоне. Из людей – только несколько девчонок и мальчишек, играющих на траве вроде в мяч.
Медленно двигаюсь к ним, и через какое-то время меня замечают. Ребята замирают и смотрят в мою сторону, потом улыбаются и идут навстречу. Вот они уже окружили меня, но я не останавливаюсь и продолжаю двигаться к палаткам. Пахнет жареными овощами, слышатся голоса взрослых и детей.
Сущности ребят, которые следуют за мной, тянутся ко мне, оплетают, но тут же темнеют и грустнеют. Они вряд ли могут узнать о событиях, произошедших в норе, но глубокая печаль излучается мною как радиация чернобыльских тыкв.
- Ты один? – наконец заговаривает девочка справа.
- Да, - коротко отвечаю.
- Здесь каждый со своей палаткой. У тебя её нет, - добавляет мальчик справа.
- Придётся спать на земле, - отвечаю.
И снова девочка:
- Здесь все с родителями, а где твои?
Я останавливаюсь и упираюсь в колени. Устал. Гляжу на девчонку. Помладше меня, но лишь чуть-чуть, и в глазах бесконечная синь. Тоже водный знак. Она старается улыбаться, но в глазах вижу тревогу сущности.
И мой взгляд рассказывает о многом. Она всё понимает. Нет, ну не всё конкретно, но тема родителей становится ей более-менее ясна.
Тогда я оглядываю толпу. Рыжий воздушный мальчик позади меня, возможно, чуть старше, но остальные ребятишки восьми - десяти лет. Их глазки сияют любопытством, сущности жадно тянутся к моей, хоть она и обжигает грустью. Они желают больше всего изменить цвет моей ауры, раскрасить её в весёлые оттенки. И нет в их сердцах ни капли гордости, злости, зависти. Я будто часть единого организма, как гриб в грибнице.
- Где… я буду спать? – растерянно спрашиваю.
- Я – Катя, - ослепительно улыбается девчонка. – Пойдём с нами, у нас есть в центре круг запасных койкомест. Там останешься.
И они ведут меня по лагерю. Я вижу мангалы, грили, на которых жарятся овощи, кто-то разводит костры и над огнём в маленьких котелках булькает вода, зелёные ребята снуют туда-сюда с коробками сока, бутылками молока. Почти все маленькие. Моего возраста не так уж и много. Взрослые на меня почти не смотрят, а вот дети оглядываются каждый второй. В школе сложно находиться в центре внимания, от любого взгляда веет враждебностью, вызовом помериться силой, но здесь напряжения нет. Впрочем, как и особого дружелюбия. Я автоматически для них брат, и они, не зная меня ни секунды, могут подойти и сказать, что собираются исследовать местные опасные пещеры и берут меня в спутники. Они доверят мне держать верёвку, когда будут висеть над пропастью, и даже не задумаются над моей добропорядочностью, потому что мы – одной крови!
Когда мы подходим к центру лагеря, кортеж, сопровождающий меня, дополняется ещё пятью-шестью ребятами.
- Это здесь, - говорит Катя и встаёт с рыжим мальчиком напротив меня. Он хмурится, она переполнена обожанием.
- И что мне теперь делать? – растерянно спрашиваю.
- Бери любую, - жмёт плечами. – Они пока все пустые. Сюда же приезжают с родителями, хотя бы с одним, поэтому гостевые палатки пустуют.
Эти слова ранят, и я закусываю нижнюю губу, оглядывая стену палаток перед собой.
- Братиш, а как тебя зовут? – вдруг строго спрашивает рыжий мальчик, но строгость лишь в голосе. Сущность будто в растерянности, как я.
- Никита, - отвечаю я.
- Коля, - мальчишка протягивает руку, и я пожимаю в ответ. – Никита, сдаётся мне, что ты не просто так пришёл один. А ещё, любой здесь подтвердит, что-то у тебя не так. У тебя аура такая… такая…
- Пустая и грустная, - печально хмурится Катя.
- Типа того, - кивает Коля.
Я теперь отрываю растерянный взгляд от палаток и шарю по толпе ребят. Все озабочены, тряпочные рубашки неряшливо выглядывают из тряпочных штанов, немного грязноватые, хотя по испачканности меня перещеголять сложно.
- Я… - пытаюсь что-то придумать, но врать не хочу, да и бесполезно это в толпе зелёных. Рассказывать правду? Вот так сразу незнакомцам? С другой стороны, нет более близких мне людей теперь. – У меня родители умерли, - выдавливаю я почти с болью. – Вот. Теперь я хочу отдохнуть.
Я смотрю в их глаза, и взгляды не отпускают меня. А сам чувствую, что стоит мне остаться одному, и я сорвусь, полечу в пропасть. Тёмная Сила добился, чего хотел. Забрать близких, а потом забрать жизнь. Месть ему – единственное, что держит меня на плаву. И вдруг, они стали приближаться. Сначала Катя, потом остальные, смыкая кольцо вокруг меня. Из их носов вырывались убаюкивающие звуки, складывающиеся в мелодию, ноты которой резонировали с моей сущностью один в один.