Страница 65 из 86
— Уверена! — Я встала, чтобы сбросить с себя цепкий взгляд.
Скрипнул стул. Ник тоже поднялся.
— Ты такая худая, — он провел по спине пальцами, касаясь каждого позвонка. — Ты и в А-02 была самой маленькой.
Его дыхание касалось моих ресниц. Оно было теплое и совсем не пахло горьковато-жирным запахом тушенки.
Вот бы выпалить невзначай о чувствах, взбодрить его. Но что бодрого в том, что на любовь у нас останется меньше года? И на любовь ли. Люблю ли его я; а он меня? Как вообще люди любят друг друга?! В фильмах очень легко — они подают заявки, женятся, а там уже появляются чувства, теплые фразы и нежные объятия. А у нас?..
Или я обязана сказать сейчас, чтоб остался хотя б год? А если удача повернется к нам, больше… Но тут я представила, сколько придется пережить. Встречи, расставания, отъезды, а в итоге — замужество непременно на ком-то ином. Желаю ли я ему или себе жизни в вечной нервозности? Слез, искусанных губ, часов редких встреч?
Люблю ли я его? Наверное, нет, иначе бы давно рассказала всё, что навалилось на душу.
— Что тебе нравилось в А-02? — уцепилась за спасительную фразу о нашем детстве.
— Кроме очевидного? — он улыбнулся. — Ну, допустим, танцы. У нас с тобой хорошо получалось.
Явная ирония. Во время ежегодного танцевального конкурса мы всегда стояли вместе, и у нас получалось просто «прекрасно». Некоторые пары уходили с призами, а мы — с отдавленными ногами. Отдельно я танцевала сносно, но рядом с Ником напоминала деревяшку.
И все-таки он прав: в этом было что-то сказочное, неподвластное забытью.
— Иди сюда, — скомандовала я, выводя друга в середину кухни.
Он сразу догадался о моих намерениях и даже отвесил шутливый приветственный поклон.
— Начнем, — я выставила наши руки в стороны. — Не забыл, как надо?
Забыл окончательно, поэтому повела я: выступила вперед, чуть задев его ногу. Ник, поняв, сделал шажок назад. В сторону, вперед, в сторону, назад. Музыки не было, но она лилась где-то внутри меня, та самая, из детства.
— Переворот, — хихикнул Ник, выкручивая мою руку. — Давай же!
Движения усложнились, к ним добавились па, которые мы разучивали особенно болезненно – мадам София била за ошибки хворостиной по лодыжкам. Я неуклюже развернулась и едва не рухнула в его объятия. Ник поддержал, легко вернул обратно и заново засчитал: один-два-три-четыре.
— Неужели помнишь весь танец? — сдул с глаз отросшую за полгода челку.
— Я-то помню, — парировала, медленно наклоняясь влево, — а вот ты совсем закаменел. София назвала бы тебя безнадежным топтуном.
— А тебя — болтуньей!
Ник притянул меня близко-близко. Я слышала, как колотится сердце. Наверное, танец причинял его ранам боль, но друг виду не показывал.
— А ты говоришь, худая. Я грациозная, — подытожила со смешком.
Тут же закружилась голова, но я удержалась, сделала легкий реверанс. От усталости пот покрывал лоб и стекал ручейками по вискам. Перед глазами ползали назойливые мушки. Кто б знал, что простенький лагерный танец выбьет последние силы.
Ник усадил меня обратно.
— Спасибо, — и чмокнул в макушку.
Щеки заалели. Я собиралась ответить, но запищал планшет, оповещая о сообщении. Экран засветился серебристым светом. Я пододвинула его к себе.
«Медик седьмого участка, вы давно не связывались со мной по поводу промежуточных результатов вашего задания. Как проходят исследования?»
От уполномоченного по здравоохранению. За тем исключением, что обычно он писал витиеватые письма, длиннющие и непонятные. А тут ограничился двумя фразами, ещё и конкретным вопросом ко мне. Я невольно задрожала — кто знает, чем обернется подобное обращение.
Ответ сочиняла долго, с помощью Ника. Раз пять стирала написанное и вбивала новый текст. То казалось излишне грубо, то мягко и не по-деловому, то напыщенно, то коротко. Выверяла всякую строчку, до запятой и букв.
«К сожалению, изменений, а потому и результатов нет, но я обрабатываю несколько версий. Собиралась сообщить о них после серии опытов, чтобы попусту не занимать ваше внимание».
— Не трясись, — сказал Ник, наблюдая за тем, как я нажимаю на «отправить». — С тобой всего-навсего общается серьезный дядька с верхов.
— Но у меня туго с теориями, — я постучала пальцами по столу. – Вдруг он попросит наработки?
Экран вспыхнул.
«Ваша предусмотрительность радует. Надеюсь, вы не оставите нуждающихся, даже после того, что они, в пылу гнева, собирались сотворить с нашими войсками. Правительство простило их, и в знак примирения на следующей неделе прибудет прививочная партия. Позаботьтесь, чтобы она была получена теми, кому необходима».