Страница 13 из 86
— За нас!
Я шутливо чокнулась «ежиками» как бокалами.
— Что будешь делать, если завтра придут твои друзья? — чуть позже, перекусив, спросила Катерина.
— Сойду с ума от восхищения. — Я прикрыла веки и представила, как сжимаю в объятиях всю троицу. — А ты?
— И я, — Катерина щелчком отогнала муравья. — А если… не придут?
Повисла свинцовая пауза. В голове возникла картинка: выход в город, обязательно в живой и мерцающий огнями витрин, как в фильмах; на улице — никого. Или толпа самых разных ребят, знакомых и чужих. Но среди них нет родных мне.
— Сойду с ума, — повторив, оскалилась я.
Нереальное спокойствие. Мы будто затерялись среди картины, которая висит в музее под толстенными стеклами. Небо, та его часть, которую видно за листвой, чистое-чистое, без единого пятнышка облаков. Ветки сплетаются, покачиваются от легкого ветерка.
— Нет уж, — Катерина прислонила стакан с чаем к виску. — Мы тогда сами устроимся. Разве нам кто-то нужен?
— А если встретят кого-то из нас? Одного? — добавила я.
Катерина озадаченно закусила губу. Стакан дрогнул, на простынь скатилось несколько капель чая.
— Ты ведь не оставишь меня? — прошептала она.
— С какого перепугу ты считаешь, что встретятся со мной? — Я чуть приподнялась, оперлась на внутреннюю сторону ладони.
— Просто мне кажется, что со мной — точно нет, — отмахнулась Катерина. — Ладно, хватит. У нас праздник, а не сопливые посиделки.
Я согласилась. Корзинка медленно, но успешно опустела, животы набились до отвала. Чай был выпит, а мята прожевана. Катерина осматривала окружающие нас растения, обнюхивала их и растирала листья в пальцах, словно учитель по ботанике. Внезапно она отыскала кустик с конной. Та затерялась в густых зарослях дикой малины и смотрелась чужеродно. Хрупким гостем среди колючих прутьев.
— Кто-то специально посадил её здесь, — со знанием объяснила Катерина.
— Угу, — я сыто зевнула, — чтобы не спалили наблюдатели. Секрета ты мне не открыла.
Но подруга не обиделась. Она с жарким интересом рассматривала ветки, отломала одну.
— Она пользуется бешеной популярностью, а я впервые встречаю её, — Катерина погладила шершавый листок подушечкой пальца. — Неужели не врут, и конна как-то меняет настроение?
— Ну, веселее становится — это факт. — И я пересказала свой печальный опыт знакомства с запрещенной травой. Полностью: от первых часов воодушевления до черного дна, где барахталась с неделю.
Брови Катерины изогнулись дугами, взгляд наполнился азартом и любопытством. Как у ученого, ставящего важный опыт.
— Значит, ты не хотела бы повторить?
— Нет, никогда.
— Вообще-вообще? Ну, а представь, что нет выхода. Например, во всем мире кончилась еда, — Катерина вовсю начала фантазировать. — Что бы ты выбрала: смерть или конну?
— Ага, еды нет, а я предпочту курить всякую дрянь, а не придумывать способ добычи пищи, — я усмехнулась. — У тебя поразительная логика. Собирайся лучше, а то не успеем до отбоя.
Маршрута сюда мы не запомнили, поэтому методом тыка определяли, как возвращаться. Обратную дорогу искали долго, практически заблудились, но ближе к закату вышли прямо к притихшему лагерю.
Сбор сумки занял минут десять. Я накидала вещей сплошным комом, впихнула то, что не помещалось, с кряхтением застегнула. Катерина наоборот тщательно отбирала, какие безделицы заберет с собой. Их накопилось достаточно, половину пришлось выкинуть. Ровненько уложила белье, отсортировала одежду. Стряхнула с рюкзака невидимую пылинку и удовлетворенно осмотрела результат.
Ближе к отбою спальню заполнили нагулявшиеся девочки. В воздухе повисло что-то неуловимое, что поселялось ежегодно перед первым июня. Тяжкое, густое, свербящее в носу и горле. Из комнаты уезжало всего пятеро, но настроение передалось всем. Когда погас свет, и мы улеглись в кровати, кто-то произнес:
— Доброй ночи.
И ему ответил каждый без исключения. Девятнадцать голосов эхом отразились по спальне перед тем, как та погрузилась в молчание.