Страница 55 из 74
«Вы думаете, что чёрт унесёт Фауста? Наоборот, Фауст унесёт чёрта».
И. В. Гёте. Высказывание в обществе, по свидетельству современников.
«…Это знала Ева, это знал Адам:
Колёса любви едут прямо по нам.
И на каждой спине виден след колеи.
Мы ложимся, как хворост, под колёса любви!»
Группа «Наутилус Помпилиус». Песня «Колёса любви».
«- Привет! – сказал он.
Он. ОН!!!
Он счастливо улыбался, а в глаза искрилась настоящая радость.
- Я знал, что ты дома.
У меня возникло чувство, будто я вижу галлюцинацию. Какое-то несоответствие деталей в наблюдаемой картине парализовало мои умственные способности. Наконец, с трудом, приложив усилие, я сообразила: я впервые видела Виктора, так сказать, в штатском. Священникам положено носить сутану в качестве повседневной одежды. Образ его лица настолько прочно ассоциировался в моих мозгах с долгополым черным одеянием, что когда он вздумал явиться в простом цивильном костюме (неброского вида, я бы сказала - в стиле casual, если только это понятие используется в данном обществе), да ещё предусмотрительно прикрыл беретом тонзуру на макушке, я даже не сразу его узнала. А когда узнала, окончательно растерялась. Молчала, потому что все слова куда-то пропали.
- Глупо выгляжу? – усмехнулся Виктор чуть смущённо. – Отстал от моды?
- Н-н-нормально выглядишь, - выдавила я.
- Фламмель дома?
«Ах, да! – вспыхнула спасительная мысль. – Да! Ведь Фламмель регулярно жертвует какие-то приличные суммы на церковь. У них, наверно, денежные дела. Он шёл к Фламмелю, это дом Фламмеля, и он пришёл к Фламмелю…».
- Н-нет. Нет, его дома нет. Он уехал сегодня утром. Его пока не будет.
Я сама не понимала, с чего вдруг на меня накатило такое дикое волнение, заставляющее запинаться и вносящее сумятицу в ход мыслей.
- Вот и хорошо, - Виктор обрадовался ещё больше. – Я как раз хотел поговорить с тобой наедине. Можно?
Его улыбка обезоруживала.
«Нельзя, блин! – орал мой шокированный рассудок. – Меня уже здесь нет! Я уже одной ногой в Индии! Меня ждёт левитация!».
- З-заходи, конечно, - услышала я, словно со стороны, свой позорно дрогнувший голос.
- А я не знал: уехала ты, не уехала, - болтал Виктор, поднимаясь вслед за мной в гостиную. – Когда шёл сюда, увидел свет в окне. Ну, думаю, хотя бы кто-то дома. А с крыльца уже и твоё присутствие почувствовал.
Складывалось впечатление, что за многословностью он пытается скрыть испытываемую неловкость.
- Странный запах, - заметил он в гостиной, втянув носом воздух. – Что это? Какая-то пища? Или алхимические изыски?
- Это кофе. Напиток. Хочешь?
- Хочу. А не отравлюсь?
- Я тоже его буду. Если отравимся, то вместе.
- Забавно.
Я аккуратно разлила кофе по чашкам. Вышло точно поровну.
Виктор был явно взволнован не меньше, чем я. Но если мои переживания приняли форму растерянной заторможенности, то он – пребывал в радостно-взбудораженном настроении.
Он быстро схватил чашку, отхлебнул глоток, весь сморщился, будто собираясь плюнуть.
- И ты это пьёшь?!
- А… Извини, я забыла сахар положить.
Второй глоток кофе, уже подслащённого, дался ему легче.
- Слушай, вот только не надо из вежливости мучиться, - не выдержала я. – Если гадость, то отдай мне. Я вообще эту порцию на себя варила.
- Не-не-не, - Виктор протестующе вскинул руку. – Я сейчас привыкну, погоди. Только вот чем заесть бы…
Я подвинула к нему вазочку с печеньем.
- Из чего вы это делаете? – спросил он, прожевав. – В смысле, напиток? Уже забыл, как называется…
- Кофе. Из зёрен. В Африке растут.
- Ух ты! Экзотика.
Разговор явно вертелся вокруг второстепенных мелочей. Потому что кому-то не хватало решимости заговорить о главном.
- А знаешь, - Виктор всё же собрался с духом, после второго или третьего печенья, - я сегодня с Мари разговаривал.
Сердце ухнуло в пятки. «На Тибет, - напомнила я себе торопливо. – Я еду на Тибет. Всё решено, выбор сделан. Тибет – это путь к моей свободе. Через семь лет снова буду летать. И буду плевать на эту жалкую землю с высоких облаков. Что мне за дело до глупых смертных, влипших в круги сансары, как муха в паутину?». Воображение нарисовало перед мысленным взором картинку: образ геометрически выверенной паучьей сети на фоне окна, в центре которой отчаянно бьётся жалобно жужжащее насекомое. Муха-муха, цокотуха, позолоченное брюхо… Куда-то пошла, что-то нашла… Интересно, кто из нас всех – эта муха?