Страница 53 из 74
Так перед кем же я оправдываюсь?!!!
Откуда оно, желание непременно оказаться хорошей перед невидимым, неслышимым, ненащупываемым, но вечно бодрствующим наблюдателем, отсматривающим всё моё мельтешение, именуемое жизнью?
Наш штатный психолог говорил, что это комплексы, тянущиеся из детства – неразрешённые интрапсихические конфликты, провалившиеся в сферу бессознательного. А вот если до них докопаться и осознать, то они сразу перестанут докучать.
Что я, вообще, помню о своём детстве?
Первые воспоминания… Было много шума, огня, грохота. Сильный жар и залповые электрические разряды… Такие, как молнии. И точно так же, как посреди грозы, передёргивало и трясло от разлитого в атмосфере электричества. Или не электричества, а какой-то похожей силы… Опаляющей и очищающей… Может быть, именно с тех пор я и не люблю электричество: оно ассоциируется у меня с войной.
Вспышки, удары, суета, страх. Всё рушится. Нужно куда-то спрятаться, чтобы страшное прошло стороной… Я помню: я маленькая, если забьюсь в щель потемнее, то меня никто не заметит, и есть шанс отсидеться. Не знаю, так ли всё было на самом деле, но тогда я именно так всё воспринимала… А потом все побежали – и я побежала.
А потом старшие объяснили, что ангелы очень сильно побили наших, потому что мы не похожи на них и не хотим их слушаться. Но теперь, сказали старшие, всё будет в порядке, потому что мы нашли безопасное место и будем здесь жить, и здесь нас никто не сможет обидеть. И чья-то мощная десница отечески потрепала меня по вихрастой макушке…
И мы стали жить. Как умели. Построили новые жилища. Освоили новые пространства. Подружились с атмосферными осадками. Научились получать удовольствие. Да, нам дано было парить над твердью и плевать на неё свысока. И нам это нравилось! В этом было наше счастье.
Я шарахалась по всему Поднебесью, пролезала, куда не следует, и играла с пёстрым мусором на помойках мирозданья. Любой никчёмный осколок чужой мечты был для нас, малышни, на вес золота. Из них – осколков, обломков, хлама – мы строили свои таинственные воздушные замки. Мы царили в них, без корон и держав, и каждый мог на время сделаться Князем Мира Сего, чтобы потом уступить сие место собрату – почти без боя.
Мы играли в Великого Люцифера, ведущего полки на решающую битву за свободу своего народа. И на роли ангелов в играх назначали своих личных врагов. Крепили к ним бутафорские нимбы, сплетённые из ромашек… А на роли героев, естественно, прочили лишь себя. И потом дрались, дрались до помутнения в глазах, до того, что цветочные нимбы разлетались в клочья, а мечи из сухих палок перемалывались в труху…
А потом, уставшие, полностью выдохнувшиеся, но всё равно абсолютно бессмертные, валялись без сил на облачных развалах, дрейфуя взглядами по Млечному Пути, придумывая названия неведомым континентам звёздных скоплений…
Кстати, именно с той помоечной поры у меня осталась привычка подбирать везде, где замечу, всякий броский эфирный мусор, вроде обрывков стихотворений, песен, звучных фраз и избитых литературных эпитетов. Наверное, так проявляется ностальгия по детству.
В детстве казалось, что мир готов отдаться мне весь, целиком – надо только вырасти и научиться управлять им. Казалось, что он и создан-то специально для меня, только очень сложен, чтобы я, мелкий неуч, сумела с ним справиться. И я хотела побыстрее вырасти и выучиться…
А ещё в детстве я верила, что в той Великой Заварухе победили мы. Что мы – маленький, но гордый и доблестный народ – сумели отстоять свою независимость, избавившись от ангельского гнёта. И теперь никакие чуждые силы не наложат на нас свою хищную лапу. И я гордилась Люцифером, сумевшим даровать нам счастливее настоящее, из которого – прямой путь в самое светлое будущее; Люцифером, сумевшим стать оплотом и надеждой для нашей великой нации.
А потом как-то так оказалось, как само собой разумеющееся, как-то так сложилось исподволь, что наша верхушка всё-таки заключила с их властями договор. Потому что их – в два раза больше, и они сильнее. И армия у них лучше – дисциплинированнее, тренированнее. Наша армия, честно говоря, хреновая. Каждый норовит своё нагородить, наплевав на приказы и общие задачи. Так только, видимость одна, что армия – для понту… В смысле, для гордости за державу. Гордость – наша национальная черта. Хотя безгрешные оппоненты с Небес непочтительно зовут нашу гордость гордыней. Якобы, за неё мы все и пострадали.
И правд стало две. Одна – парадная, красивая, глянцевая, для агитационных плакатов и официальных праздников. А другая – обыденная, которую знают все и уже полностью с ней свыклись, но когда её неприглядность начинает слишком раздражать, её на время прячут в шкаф, чтобы не мешала размеренному повседневному существованию. В той, второй, правде победоносная военная кампания, словно искажённая кривым зеркалом, превращается в позорную авантюру, в результате которой несколько миллионов моих сограждан утратили право на небесные кущи и близость к Создателю. Становится ясно, что не мы отыскали для себя место под солнцем, а нас просто выгнали из иных краёв, где наверняка было лучше, потому что лучше всегда там, где нас нет. Светозарный вождь предстаёт предателем и ренегатом. А вся наша хвалёная независимость оборачивается ежедневным монотонным низкооплачиваемым трудом, направленным, как выясняется, на реализацию чужого Справедливого Суждения.