Сталкеры навсегда (книга 2)

Никита с биноклем засел на корме этого ржавого корыта, Орк беспрестанно что-то жевал, разложив все тяжелое оружие группы и проводя ревизию по распоряжению командира. Бродяга с Эскимо долго смотрели вслед уходящему Егерю, словно заново переживая теплые моменты встречи с ним, рассказы и угощения. Ахмад лазил по трюму суда в поисках металлических побрякушек, которые в Зоне всегда быстро тратились на обнаружение аномалий. Допотопный примитивный способ, но очень действенный и более надежный, чем навороченные ПДА и другие электронные приборы.

«Думы Ковпака» развеял гранатометчик:

— Командир? Один «шмель», три «мухи», одна «агдель». Двенадцать гранат, не считая в личных БК. Один РПД-42 и два бубена. Два АКАЭМа, семь рожков. Три «ежика», два «эдика». Одна «моня» полста. Две дымовушки, три «зари», две «гвоздики». Цинк с рассыпухой к «калашам». Все. Остальное на нас всех, включая твой ППШ, командир.

— Понял тебя, Орк. Неплохо. Для хорошего боя и прикрытия группы Холода сойдет. Но когда до Туманска потом попрем, трофеями не брезговать. Ясно?

— А то. Яснее некуда.

— Так. Распредели все по натурам. Давай мне «шмеля» и «муху». МОНку тоже запихаю, побуду Тротилом. Все, выполнять.

— А чечена тоже грузить? — сделал недоуменное лицо здоровяк.

— Конечно. Карабин у него есть. Хватит. Пусть цинк тащит да бубены. Бродяге на носилки один АКМ сунь и пару магазинов. Короче, давай, займись каптерством, не мне тебя учить!

— Есть.

Снова накатились тяжелые мысли о Фотоне. «Майор погиб. Как? Да, не спецназовец. Да, нет особой подготовки. Но он военный, он офицер. Вместе идут толпой, а тут нате… «двухсотый». Как же так? Ладно, выясню обстоятельно. Майор, майо-о-р. Хороший мужик был. Семья там осталась. ТАМ! Вот мля-я… »

Никита уткнулся лбом в холодное ржавое железо, закрыл глаза. Упорно гнал прочь думы о своих родных, особенно, о детях. Если жена еще как-то маячила смутным образом, то сын с дочкой вообще вызывали слезы, четко всплывая в памяти. Как держал, обнимал, играл. Как учил, одевал, гулял. Возил в отпуска. Бли-и-и-н!

И опять мысли прервал Орк:

— Командир, ты че-то не айс, смотрю. Плохо? Ты из-за Фотона?

Майор кивнул, пожал плечами, часто поморгал глазами, невидяще уставился в щель обшивки буксира.

— Да не говори. Сам кумекаю, че почем. Сначала эта Анна сгинула в «жаровне», потом Гоша так глупо погиб. Щас Фотон. Не знаю как, но… херово это все, неправильно!

Орк промолчал. Он никогда не умел четко и красиво излагать свои мысли, был скуп на слова и не умел вести полемику, но каждому свое. Зато как боец был на высоте. И как друг и боевой товарищ. Пять раз ляжет на амбразуру Матросовым, десять раз будет гореть в самолете Гастелло, а на выручку придет и грудью встанет перед опасностью, защитит, поможет, прикроет.

Никита слез с груды металлолома, приобнял Орка, поворошив его «теннис» на голове.

— Все путем, боец, все путе-е-м!

Пока навьючивались, пришла весть от Холода. Они собирались сделать боевой марш-бросок по периферийной улице Лунинска до моста. Которого не было в наличии. Никита озвучил новость и акцентировал проблему переправы.

— Что делать будем, бойцы? Слушаю варианты, только скоренько.

Варианты и предложения посыпались, как из рога изобилия. Но все не то. Лодка Егеря не могла помочь — легкая, слабая. Подручных средств и инструментов для восстановления моста или иной переправы не наблюдалось. Да и времени в обрез. По воздуху отбой, под заразной водой, кишащей, как предупредил старик, всякими хищными тварями и паразитами, тоже никак.

— Ну что, здорово. Прям конгресс академиков РАН, ептеть! Блин, игра в «Слабое звено», где вы все — слабые звенья. И я такой же, ядрен батон. Пока думаете дальше, господа профессора, я Рогожину черкану.

Что написал Истребитель и кому именно, бойцы не увидели, так как он отсел в сторонку. И содержания СМС не сообщил никому. Но когда снова присоединился к товарищам, почесал нос и, тупо рассматривая шумевшую на ветру листву ивы, произнес:

— Так, бойцы, коммунисты есть среди вас?

Бойцы вскинули головы, нахмурились, скривились.

— Ну и рожи у вас, бандерлоги! — Никита засмеялся. — Пошутил я. Хотел добровольцев послать, одних устранить посты на реке, других Чащобу рубить на гать речную. Гы-ы.

Все заулыбались, расслабились, но Бродяга, оперевшись на локоть, серьезно заявил:

— А что, командир, это идея!

— Ты про что, сталкер? — Никита вмиг перестал гримасничать.

— Про ликвидацию часовых и гать через реку. Только не бревенчатую, разведка. А немного другую, — сказал Бродяга и показал на старую баржу на той стороне водоема.

Наконец и Эскимо справился с ухмылкой и тоже взглянул в направлении руки сталкера.

— Как снять дозоры ты, разведчик, сам знаешь, решай. А насчет баржи? Я тут на стреме, вы туда все на лодке Егеря пару ходок. Спихните ее в воду, только гляньте, днище целое или как. И толкните по главной струе течения, самосплавом добежит, встанет, куда надо.

— Думаешь?

— Ха, а то! Смотри, какая осадка у нее. Высота по навесу и крыше капитанского мостика вона какая. Почти вровень с огрызками моста.

— А если не застрянет?

— Если, если, — передразнил сталкер, — надо направить так, чтобы четко застряло это корыто. Ну что, сбацаем?

— Ну, ты молоток, Бродяга! Нам особо выбирать не из чего. Работаем, парни.