Страница 52 из 112
Поношенная разномастная одежда, грязь вперемешку с пятнами крови, ошалелое состояние, черная борода на пол-лица, бледность, проступающая сквозь загар, — все говорило о долгих мытарствах чужака, мучениях и испытаниях, выпавших на его долю. Как и о его национальности.
Это был Ахмад — сбежавший пленный чеченец из отряда «попаданцев». Но местные не знали, кто он и откуда, поэтому встретили его почти так же, как недавно вернувшегося с АЭС Бродягу, доживающего сейчас в каморке на втором этаже последние часы.
Чеченец показался не только дико напуганным и сумасшедшим, но и смертельно усталым. Все взоры устремились, конечно, на него, да еще когда он с акцентом запричитал, путая русские слова с родными. Шатаясь и сгорбившись, он бросился к одной двери, затем к другой, хватая их за ручки, понял, что они заперты, ломанулся в центр зала. Из его скороговорки стало ясно только одно — за ним гонятся военные, он пленный уроженец Кавказа по имени Ахмад, его убьют и ему нужно поскорее спрятаться.
— Э-э, бородатый, тормози. Ишь, разбежался, кабаняра! — громко окликнул новоявленного Кузбасс. — Куда ломанулся, бомжара?
Ахмад лихорадочно пытался что-то объяснить, стаскивая со спины рюкзак. Его страху не было предела, отчего ситуация выглядела еще более странной и необычной здесь, в чреве Градирни, в до сих пор безопасном «Теплом стане».
Когда в его сбивчивой речи проскользнуло, что он переместился с Кавказа, из две тысячи шестого года, и сейчас бежит с атомной станции, от «Бастиона» и какого-то спецназа, народ загалдел, заржал и снова расслабился.
— Ептеть, еще один Бродяга! — прогундосил Творог, застыв на полпути с коробкой грязной посуды. — И этот с АЭС?! Ты че, цхенвале, адресом ошибся? Твой аул маленько в стороне, верст так с тыщу будя.
Снова все захохотали — хоть какое-никакое развлечение появилось в этой скукоте.
— Я чэчэнэц, я правда Кавказ! — снова заблеял Ахмад, ища поддержки вокруг. — Там спэцыназ. Там оны. Суда ыдут. Я ым нужэн. Ахмад хорошый! Нада Ахмад схрон, нада Ахмада прятать.
В углу заелозил Бергамот, почесал лиловый нос и приоткрыл один глаз:
— Это еще че за чудо? С луны, чучмек, свалился?
Под гогот посетителей чеченец с диким акцентом лепетал нечленораздельные фразы:
— Нэт луны. Я Чэчна. Бастыона там. Труба там. Два труба. Много плоха! Много собака. Стрелалы оны много. Ахмад хорошый. Бэгут за Ахмада. Нада схрон Ахмад.
— Он че там, от свинорыла чешет? Бастион еще приплел. Две трубы. Точно, поди, с АЭС, — заговорил Творог. — Кто за тобой там может гнаться, христовый?!
— Спэцыназ. Крутой спэцыназ. Ай, плохо Ахмад!
— Да задолбал ты уже, чечен. Какой, нахер, спецназ? Уймись уже, давай, мойся иди, блох притащил, поди…
— Нэлза мойса. Схрона Ахмада нада!
— Ядрена вошь! Заткнись, слышишь?! Ишь, схрон ему надо. Ну и че там, стоит АЭС? «Бастион» по жопе настучал? А радиацию че, фуфайкой своей разгонял?
— Гы-ы!
Снова посетители бара заржали, но вмиг замолкли, услышав одно слово из тирады незнакомца — одно совершенно невероятное имя.
Корсар!
— Что ты сказал? Повтори. Да не бред этот свой, а про Корсара. Он жив? Когда ты его видел? Как он выглядит? Корсар? Это точно? Отвечай, мудак, не молчи! — Кузбасс аж побагровел, слезая с табурета.
Наступила тишина, нарушаемая разве что гудением кофемолки в глубине бара да бьющимся в плафоне лампы мотыльком.
Ответ испуганного чеченца не суждено было услышать, потому что в бар вломился… военный.
***
Четверть часа назад Истребитель присоединился к Орку, отстреливающему двух аасменов в длинном, со множеством боковых ответвлений и комнат, коридоре. Одного мутанта боец уже укокошил, но другой спрятался в одном из помещений, шаркая конечностями по замусоренному полу и разбитым в крошку стеклам. Этим он выдавал себя, не понимая, что приближает свой конец.
Но лучше бы это был сбежавший чечен!
Так думал Орк, медленно пробираясь вдоль стены коридора, поводя стволом автомата, и так же размышлял Никита, выглянувший из проема лестничного входа. Они обменялись жестами, обозначив дистанцию и сектора контроля, а сами тихо продолжили движение.
Беглый осмотр дал понять, что они оказались внутри большого здания — невысокого, но широкого и вытянутого, двухэтажного, с цоколем. На улице рассвело, и редкие лучи бледного солнца еле-еле пробивались сквозь остатки мутных стекол окон, щели дверей и решетки, с трудом освещая внутренности строения. Читать книгу, конечно, при такой видимости было бы невозможно, но различать силуэты и контуры предметов получалось.
Вдалеке, в том конце коридора, брякнула торцевая дверь. Видимо, сбежавший «чех» успел миновать «пост» аасменов.
«Блин, сбежит, гад!» — подумал Никита, понимая, что надо ускоряться. Он цыкнул. Орк обернулся, оставив ствол направленным вперед, уловил знак командира, кивнул.
Перехватив оружие, здоровяк шагнул к правой стороне коридора и, выдохнув, громко побежал вдоль стены.
Как и ожидалось, на шум его шагов среагировал притаившийся аасмен, который выскочил из бокового помещения и оказался между двумя спецназовцами.
Никита свистнул и прицелился. Мутант обернулся к нему и подобрался, готовясь к прыжку. Орк же резко остановился и юркнул в комнату.
И вовремя.
Истребитель дал короткую очередь в морду аасмена и, не дожидаясь результата, выпустил еще одну в тело урода.