Страница 27 из 118
Кладбище встретило нас сплошным белым сугробом. В отличие от большинства мест захоронений, здесь не было сплошного ровного пространства. Вход начинался с уходящей вперёд низины, а справа возвышался большой холм. Из-за такого неоднозначного ландшафта в дни поминовения усопших на могилках разворачивались нешуточные страсти. Родственники проявляли чудеса изобретательности, то пытаясь заманить батюшку на холм, то уговаривая спуститься вниз. Это уже стало своеобразной традицией, а батюшке приходилось прилагать все усилия, чтобы приструнить прихожан, и смиренно терпеть их увёртки.
Нужное нам место находилось на пригорке. Мы стояли у подножия и думали, как бы покорить местный Эверест и не покалечиться. Вся проблема была в том, что туда и без снега не так просто забраться. Наверх вели, можно сказать, козлиные тропы, и любая невнимательность грозила падением. Ориентиром служили низенькие оградки, которые скромно выглядывали из снежных наносов. Лишь памятники и кресты обозначали это царство мёртвых.
Я мужественно занесла ногу и вступила в снег, в недрах которого тут же и утопла. Чувствуя себя челюскинцем, я яростно рассекала сугробы, которые местами доходили выше колена. Через пару минут я почувствовала, что стала уставать и, переведя дух и бросилась к вершине. «Бросилась» — это понятие условное, так как, не сделав и пары шагов, я скатилась к подножию, успев при этом ткнуться в снег лицом. Услышав за спиной сдавленный смешок, я бросила на Ларгезу и Нетиара убийственный взгляд и предприняла вторую попытку. В этот раз мне удалось покорить половину холма, пока правая нога не начала соскальзывать, грозя уволочь за собой и остальную часть неуклюжего тела. На помощь поспешила мама, которая остановила мой спуск и, подтолкнув под зад, ускорила моё восхождение. Я рывком ухватилась за какой-то куст и ринулась вперёд. Лучшим альпинистом оказался Нетиар, который в два счёта оказался наверху и теперь протягивал мне руку.
В общем, худо-бедно, но мы забрались на холм и теперь озирались в поисках нужного места. Я честно не понимала, куда дальше идти, и вся надежда была на Ларгезу.
— Ма-а-м, а куда теперь?
— Фух, дай подумать… Там рядом с пнём дерево было, липа, кажись.
— Ну ты скажешь тоже! Здесь полно деревьев, и какое из них липа, фиг разглядишь — в снегу всё и листьев нет, — приуныла я.
— Больно ты умная, — фыркнула мама. — Ты же у нас Хранитель, вот и ищи, где лук со стрелами. На них же твоё заклинание.
Я мысленно отругала себя за скудоумие. Мама была права, они должны были показать себя, как и прошлые артефакты. Я стала присматриваться к деревьям, надеясь обнаружить каменный пень. Возле одного из них я увидела слабое зеленоватое свечение, которое еле-еле пробивалось сквозь толщу снега. Указав направление Видящим, я, лавируя между оградками, подошла к сугробу и, стряхнув белую шапку, увидела вершину пня с крестом. Ко мне присоединились маги, и через минуту весь пень был очищен, открыв взору прислонённый к нему длинный деревянный лук и тёмно-зелёный колчан со стрелами. Оперения у стрел были белого цвета, а колчан украшал замысловатый узор в виде завитков с листьями. Без труда расправившись с заклинанием, я забрала артефакт.
— Ну что, теперь к источнику? — посмотрела я на Видящих.
— Да. Надеюсь, мы не свернём себе шеи на спуске, — мама с опаской посмотрела вниз.
Несмотря на коварные условия, мы успешно покинули холм. Я всего два раза шлёпнулась на зад, а маму вовремя подхватил Нетиар. На выходе из кладбища мы стряхнули с себя снег и отправились к роднику. По дороге нам никто не встретился — в такую погоду свои дома сидят, телевизор смотрят; только чужие шастают.
Пройдя пять дворов, мы свернули с дороги налево. В летнее время здесь пролегала узкая тропа, ведущая к моледной, а за ней пролегало небольшое поле, на котором я пару раз в детстве собирала колорадских жуков. Ещё дальше начинался спуск к маленькой речушке, перед которой и находился нужный нам источник.
Перед нашим взором распростёрлась белая мгла. Понятное дело, что никакой дороги мы не видели, ориентиром служила лишь занесённая снегом моледная да нарядные вишни с большим сказочным дубом. Когда-то на этом великане, высоко в кроне, находился деревянный улей. Он был похож на сундук, и в детстве мы с ребятами представляли, что там хранятся сокровища.
Посочувствовав друг другу, мы отправились в путь. Жалели мы в этот момент лишь об одном — что у нас нет лыж или снегоступов. Проваливаясь по колено, мы медленно продвигались вперёд. Позади осталась моледная, которая выглядела таинственно и будоражила воображение, а нам предстоял ещё один спуск, на этот раз круче, чем на кладбище. Помолившись, я растопырила руки и ноги, пытаясь не скатиться кубарем вниз. Сначала всё было прекрасно, но на очередном шаге моя нога куда-то провалилась, я потеряла равновесие и остаток пути провела в круговороте акробатических па. В самом низу мои мучения прекратились. Я пошевелила конечностями — слава богу, всё функционировало, как надо, и можно было вставать. Оглянувшись, я увидела маму и Нетиара, которые, взявшись за руки, грациозно спускались с холма. В этот момент я почувствовала себя убогой и отвернулась, дабы не сжечь магов огненной волной подступившей зависти.
Преодолев последние десять метров, я оказалась на месте и стала искать родник. Летом это не составляло труда — ключ был на виду и бил мощным потоком, убегающим вниз к речушке. Я прислушалась: чуть левее раздавался характерный звук струящейся воды. Подойдя к месту, я увидела родник, который бил на расстоянии тридцати сантиметров от земли и, ударяясь об лёд, разбрасывал мириады брызг. Падая на снег, они превращались в искрящиеся кристаллы. Я достала из сумки кубок и склонилась к источнику. Вода звонко ударилась о дно и, расплёскиваясь, закружилась внутри. Раздался хрустальный звон, словно в чаше заиграли озорные колокольчики. Я поднесла кубок к глазам и увидела, как вода в нём маленьким вихрем танцует по кругу. Слабые лучи зимнего солнца блеснули внутри и, отразившись от золотой поверхности, пронзили водоворот слепящими искрами.