Страница 12 из 94
Наши завтраки, ужины, а теперь и обеды перестали для меня быть каторгой и пыткой тишиной, сейчас их окружала аура спокойствия, иногда он говорил со мной, если я не ела, потому что была не голодна, просил рассказать что-то. Наверное, сейчас наши отношения можно было назвать приятельскими. И всё чаще я задумывалась о том, что мне хотелось бы малыша, хорошенькую девчушку, похожую на нас обоих, которая освещала бы дом своей радостной улыбкой и будоражила топотом маленьких ножек. Я долго собиралась с мыслями, и наконец, решилась спросить его.
Когда стол был накрыт, а Герман со смаком уплетал мясной суп, я протянула ему записку с одной строчкой: «Я бы хотела завести ребёнка. Как ты думаешь, это возможно?». Дальнейшая его реакция повергла меня в шок. Он вскочил, случайно опрокинув миску с супом на пол, и начал метаться по кухне, словно загнанный зверь, подлетел ко мне и схватил за подбородок, так что мои губы сложились в куриную гузку:
- Запомни раз и навсегда: мой ребёнок никогда не будет выращен в пробирке! Ты поняла? – кричал он. - Он вырастет в утробе матери, девять месяцев слыша её голос, стук её сердца! Никогда! Слышишь, никогда мой ребёнок не будет бездушным клоном! Куклой Общества! Мой ребёнок будет зачат в любви! В любви, ясно тебе? Любовь - это когда два человека жить друг без друга не могут, когда как бы крепко они друг друга ни сжали в объятьях, им всё мало, когда люди хотят раствориться друг в друге! Вот так зачинается нормальный человек, а не то существо, которое выдаёт нам Общество, называя его нашим ребёнком! - Он выпустил моё лицо, толкнув его с такой силой, что голова мотнулась из стороны в сторону. - Кому я объясняю! Тебе хочется лишь игрушку, такую же, как у всех, выкормыша Общества, - процедил он сквозь зубы и вылетел в незакрытую кухонную дверь на улицу, а я осталась сидеть пригвождённая его словами к месту.
Если когда я родилась, рожать детей было не рекомендовано, то сейчас это просто запрещено, потому что рождение вызывало много проблем. Неужели супруг готов нарушить закон из-за каких-то своих необоснованных убеждений? Почему он называет выращенных детей существами? Это милые малыши, каждый со своим характером, способностями, хорошими сторонами и недостатками. Они просто здоровее и уравновешеннее, чем рождённые дети. Тем более, интересно, как он себе представляет процесс беременности? Я вот, например, абсолютно ничего не знаю о том, как надо зачинать детей. Хотя мне, наверное, это не понадобится, он говорил, что ребёнок должен быть зачат в любви, но он меня никогда не любил, он мою компанию-то нормально переносить стал только недавно.
10
Так или иначе, разговор про детей разрушил хрупкий зарождающийся мир наших с мужем взаимоотношений. Он перестал приходить на обед домой и вообще старался как можно меньше встречаться со мной, какие уж там беседы. Я снова оказалась будто в стеклянном коконе. До создания ячейки я общалась с тётушкой, и мне этого хватало. Через пару месяцев после начал со мной общаться Герман, сейчас же я осталась одна. Я не могла часто бывать у тёти, потому что это было неприлично, и я чувствовала, что гнев супруга пройдёт не скоро, хоть и не понимала, чем он был вызван.
Прошло жаркое засушливое лето, принеся плохой урожай. Настала осень с холодными ветрами, резко контрастирующими с летней жарой. Последние годы погода становилась всё хуже и хуже, чтобы пережить зиму нам с каждым годом всё больше урезали паёк. Вот и в этом году сообщили, что выданного на зиму не хватает, поэтому все жители села должны принести урожай с огородов на ферму, дабы всё село не жило впроголодь, а тех урожаев-то всего и было что полторы морковки да горсть ягод. Жара не щадила посадок и на личных участочках, и на заднем дворе.
Я шла с собрания уставшая и опустошенная, опять экономить и выкраивать. Но ещё больше меня обеспокоило, что на встрече были все, даже дети, но не было только мужа, и сейчас, подходя к дому, я видела, что свет не горит. От этого в душе завозилось ещё полностью не сформировавшееся предчувствие чего-то нехорошего.
Зайдя, я обошла все комнаты, подгоняемая ощущением, что что-то изменилось, но это «что-то» ускользало от моего взора. Я устало опустилась на стул в кухне. Сегодняшний день вымотал меня: тяжелая работа на холодном ветру, потом собрание с такими нерадостными новостями… Что может быть хуже? Я взглянула на стол. Там лежал простой лист, вырванный из моего блокнота и сложенный пополам. Я представить не могла, что там написано, но чувство беспокойства усилилось. Некоторое время я просто смотрела на него, собираясь с мужеством, чтобы развернуть его:
«Ася, я ухожу. Через несколько лет меня признают пропавшим без вести, и ты сможешь строить свою жизнь, как посчитаешь нужным, - строчки заплясали перед глазами, но я смогла продолжить читать дальше: - Мне грустно, но я не могу и никогда не смогу дать то, чего ты так хочешь. Я понимаю, что наш брак, так называли союз двух людей раньше, был тяжел для тебя. Я не планировал никому мешать, но так сложилось. Извини. Ты можешь и дальше жить здесь и менять всё по своему вкусу. Я никогда не вернусь.
Будь счастлива.
Герман»
Снова и снова я перечитывала эти несколько строк, написанных каллиграфическим почерком, пока до меня не дошел смысл, заложенный в них. Он ушел. Герман ушел! Ушел! Мне показалось, что пространство вокруг меня лопнуло, как мыльный пузырь, осыпая душу капельками кислоты, прожигающей во мне дыры. Он ушел. Почему? Это из-за того летнего разговора! Зачем я завела разговор о детях? Ведь есть же семьи без детей, Общество не принуждает нас заводить их. Боже! Он оставил меня совсем одну! Одну… Все звуки вокруг исчезли, я слышала только стук своего сердца, которое стучало ровно и мерно, как часы. Почему оно так ровно стучит, когда мне кажется, что муж вырвал и унёс его с собой? Как оно может биться? Мои руки опустились, и письмо упало на пол.