Грабли для профессора

- Аль, пожалуйста, - глаза Мии светились от любопытства.

- Ну хорошо, - кивнул я. – Так и быть. Где можно переодеться?

Меня втолкнули в костюмерную, располагавшуюся в фургончике Джо. Часть его жилища всегда была засыпана костюмами, не помещавшимися в других фургонах. Сердце отчего-то тревожно билось в предвкушении. И вдруг понял – соскучился. По толпе, подмосткам, аплодисментам. Больше всего на свете хочется еще раз ощутить волнение, которое охватывает на сцене. Отыскал в ворохе одежды свою старую куртку, расшитую блестками, и серебристую маску, скрывавшую верхнюю часть лица. Скинул мантию, натянул куртку, вдохнув привычный запах пыли. Взглянул в осколок зеркала, верно служивший Джо, сколько знаю. Что ж, вот я и снова стал собой. Аланелом Дагеором, а не профессором Кардемской академии. Удивительная легкость разлилась по телу.

- Ал, мы начинаем, - заглянул в фургончик Джо.

Утренние представления не так многолюдны, как вечерние, но это – столица. Тут может быть иначе. Я думал об этом, выскальзывая из фургончика и пробираясь за подготовленную сцену. Мия стояла среди зрителей – отыскал её взглядом, убедился, что все в порядке.

- Ты сегодня с нами? – легкая ручка сестры Рамона Анны легла на плечо. Тезка наставницы из дворца выглядела такой же радостной и счастливой, как и другие артисты.

- Да. Вспомню юность, - кивнул я. – Где Рамон?

- Ждет выхода. Спасибо тебе. Он стал… другим.

- А я-то тут причем?

- Не знаю, что ты ему сказал, но сейчас у Рамона появилась надежда.

Я только кивнул. Уж не знаю, почему Анна вздумала наградить меня такой заслугой. С кем-кем, а с Рамоном мы мало общались. Как-то не выпало времени.

Представление началось. Джо долго рассыпался в благодарностях зрителям, зазывал публику, обещал невиданные чудеса. Затем настал черед маленькой любовной сценки. Диона и Малют, мои старые приятели, отыграли блестяще. А зрителей собралось куда больше, чем я ожидал. Похоже, Джо и ребята неплохо подзаработают.

Кардар демонстрировал свою силу, поднимал колоды, жонглировал гирями. Затем – снова сценка, на этот раз – про супружескую измену. Выступление Анны и Рамона, которое раньше завершало программу…

Я внутренне собрался, раздумывая, что именно показать. А потом – забыл обо всем. Словно глоток ветра ворвался в грудь. Давно уже не чувствовал такой легкости. Разгоряченная публика хлопала в ладоши. Я замер перед толпой. Провел рукой – и вокруг разлилось легкое сияние. Ничего особенного, всего лишь рассеивание света. Но кто об этом знает, кроме меня? Соткал из света облако, превратил в хрустальный дворец, напомнивший академию – знакомые четыре башенки, высокие острые шпили. Здание растаяло, оставляя ворох искр. Выхватил из них несколько, свил в сердце. Из одного сделал два, выпустил из рук – и искорки рассыпались над притихшей толпой.

Я многому научился. И то, что раньше казалось сложным, теперь удавалось легко. К моим ногам лег белый единорог – небольшой, почти прозрачный, но волшебный, как сон. Затем он сорвался вскачь и исчез. Кто-то зааплодировал, но я плохо улавливал, что происходит. Не хотелось, чтобы выступление заканчивалось.

Я рисовал и рисовал фигуры – то, что раньше никогда не получалось. Вот оно, невиданное мною озеро Лад, от которого получила свое название столица. А вот домик на берегу. Вот девушка, которая каждое утро выходит на балкон и кого-то ждет. Вокруг дома – сад. Начинают распускаться розы. Алые, белые, желтые. Девушка видит кого-то на горизонте, появляется рядом с домом и встречает всадника на гнедом коне. Иллюзия тает, оставляя привкус счастья и горечи.

Волшебные птицы, невиданные цветы. Все возникает из воздуха и становится воздухом. Затем создаю букет цветов – уже более реальный, чем первые иллюзии. Скромные незабудки. Бросаю в толпу, и так зная, кто поймает – Мия прижимает букетик к груди. Её глаза подозрительно блестят. А я отгораживаюсь от зрителей невидимостью и скрываюсь за сценой.

Несколько мгновений, чтобы отдышаться. Затем – поклон. Спустился, снял маску – и снова вернулся в другой мир. Стал обычным человеком после того, как был волшебником.

- Ну, ты даешь, - только и сказал Джо, пока Анна и Диона собирали монеты с публики.

- Учусь, - улыбнулся я. – Знаешь, я бы вернулся. Может, позднее, когда закончится учебный год. Хоть ненадолго.

- Мы всегда тебе рады, - кивнул друг. – Но мне кажется, это не для тебя. Ты можешь куда больше.

- Аланел! – Мия подлетела ко мне, обняла и прижалась всем телом. Я потрепал её по волосам, присыпанным блестками.

- Мы пойдем, - сказал Джо. – Еще свидимся.

- Спасибо за чудеса, профессор Аль, - подмигнул тот. – До встречи, дружище.

Уходить не хотелось. Но путь до дворца предстоял неблизкий. И Мия, наверное, устала. Обратно мы шли еще медленнее. Принцесса задумчиво молчала. Я тоже не нарушал тишину. Хотелось продлить ощущение чуда, свободы, полета.

- Кажется, мы идем не туда, - внезапно понял я.

- Осталось немного, - ответила Зимия. – Покажу тебе кое-что. А потом – во дворец.

Мы свернули за угол – и очутились на берегу маленького круглого озера. Оно утопало в зелени. Ветви ив спускались к самой воде. Неподалеку кутались в тени деревьев маленькие белые домики. Волшебное место! Переливы водной глади завораживали. Мы подошли ближе.

- Это Лад? – спросил я.

Мия кивнула. Она смотрела на воду, думая о чем-то своем.

- Знаешь, Аль, - наконец, заговорила она, - ты – лучшее, что со мной случилось. Ты невероятный. И даже сам этого не понимаешь. Не перебивай, - заметила, что я открыл рот. – Дай договорить. Ты многому меня научил. Не каким-то иллюзиям или защитной магии. Глядя на тебя, я вижу, как нужно сражаться за то, во что ты веришь. За тех, в кого ты веришь. Ребята… Они очень тебя любят. Я сужу по Ленору. Он, конечно, никогда не был чудовищем. Но он сейчас другой. Радуется, смеется, не боится говорить, что думает. Он больше не один. И ты не видишь в них чудовищ. К чему я это… Да все к тому же. Аль, я знаю, что мой отец никогда не позволит нам быть вместе. Но… Я никогда не смогу тебя забыть. Ты и меня изменил. Мне больше никогда не стать прежней. Можно сказать, что лучше бы нам было не встречаться. Я бы упивалась тоской по Гардену, строила себе воздушные замки. Но не знать тебя… Это горе. Я не хочу забывать.