Страница 9 из 10
Зимним днём «экипаж» радостно будоражило в предвкушении ожидаемой победы. Азартное состояние грело душу. Первоначальная авральная суета потихоньку стала спадать. За квартал от гостиницы Панас заметил Зяму, который со свежевыпеченным караваем встречал оперативных сотрудников. Бандура зло посмотрел на Прохора.
– Что Вы, Панас Романович? Вы же меня знаете, я в любом состоянии нем, как рыба, – виновато пояснил Прохор, – возможно, Зяма узнал о нашей операции через свои связи в Директорате.
Панасу ничего не оставалось делать, как проехать мимо сутенёра. Поднятые автомобилем грязные лужи с гиганьем и шипением набросились на Зяму.
Гостиница была взята в окружение сотрудниками «сектора» и «Микки Маусами» по всем правилам военного искусства. Осталось подтянуть артиллерию и на перекрёстках расставить пулемётные тачанки, а за углом разместить духовой оркестр и похоронную команду.
Первая фраза, оброненная Панасом, гласила – «Ламбада». Что в переводе с португальского языка могло означать «танцуют все». А могло и не означать.
Откуда-то опять вырос Тимофей.
– Панас, слушай. Если будет абордаж, дозволь мне штурмовать соседний номер тремя этажами выше. Там какой-то интересный «ара» появился.
– А мне добавь ещё и ресторан, – серьёзно пробасил Прохор.
Иван ничего не сказал, но по оживлённой беседе с Зямой Панас понял, что трофеи будут сноситься к нему.
Один Спиридон Тёмный, недавно прибывший в «секцию», что-то деловито разъяснял по рации «базе»47, «крыше» и всем остальным, которые сидели в своих кабинетах с проектами заготовленных персональных рапортов на награждение.
Кольцо окружения вокруг «Штуцера» неуклонно сжималось. Подходила кульминация (как любил говаривать «Песок» – «квинтэссенция») всей операции.
Переодевание в национальные костюмы заняло минут двадцать. Прохор отказался напяливать на себя украинские шаровары, а тем более вешать казацкую булаву, но с неподдельным желанием засунул за пояс «Кировоградскую с перцем». У Панаса всё время отклеивался левый ус, а нахлобученная папаха была размеров на пять больше и съезжала на переносицу. «Спири» вообще не подошли «черевыки»,48 и он остался в кроссовках. Зато упорно пытался зарядить «пистолю» образца 1654 года и наточить того же периода «шаблю».
Получив команду, тройка ряженых «колядистов» выдвинулась на 8-й этаж к номеру 820. В период подъёма в лифте содержание «Кировоградской» убывало в геометрической прогрессии. Выйдя на нужном этаже, Прохор поскользнулся и выронил из рук огромный, арендованный в местном ресторане самовар. От прокатившегося грохота, казалось, дрогнули железные фермы гостиницы и в женском туалете погас свет. Поддерживая друг друга, тройка упёрлась в первый номер. Стучать долго не пришлось. В открытых дверях появился заспанный китаец. Прохор чему-то обрадовался и со словами: «Чай заказывали?» обдал китайца пригоршней краснодарского риса.
– Сию, сию, посиваю, з Новым роком вас витаю49, – автоматически начал басить Панас, по-детски улыбаясь, и первым переступил порог.
Китаец хотел вызвать милицию, но увидев булаву, тут же спросил на английском, с китайским или русским годом его поздравляют?
Прохор ничего не ответил, но дал ему понюхать свой кулак. Спиридон взвёл курок. Панас набил запорожскую трубку. Воцарилась неловкая пауза, – характерный предвестник рукопашной схватки. Силы были явно не равны, и тогда он спросил: «Сколько?».
Со словами: «Этот вопрос обсудите с нашим «особо уполномоченным» Панас крикнул Тимофея, и все трое вышли из номера.
Следующая дверь заставила Панаса остановиться и погрузиться в не совсем приятные воспоминания. Из номера доносилась лирическая музыка. Сразу заныло в голове. Достав из кармана фломастер, Панас криво написал на двери: «Лёха, привет. Я тебе очень завидую. Не забудь есть чеснок. Твой Панас».
Неуверенными шагами хлопцев несло к победе. Возле номера 812 ни с того ни с сего Прохор брякнул:
– Откройте, милиция! Проверка паспортного режима!
В показавшееся за дверью лицо узбека Прохор без предупреждения бросил жменю риса.
– Э-э-э, дорогой, зачем соришь? Зачем обижаешь? Просто так заходи,– моментально сориентировался узбек, которого звали Карим.
Панас не стал «сеять»…
И без этого стало всё ясно…
Хлопцы расположились в номере на превал. Сообразительный постоялец быстренько накрыл столик. Закуска была как нельзя кстати. Все выбились из сил, как будто штурмовали «Белый Дом». Один Тимофей крутился, как юла, и раза три уже заглядывал в номер, но без команды боялся войти.
Карим всё возился с самоваром и не мог оторвать от него хитрых глаз.
– Продай. Что хочешь заплачу. Такой товар! Такой товар!
– Да, забирай ты его просто так, – прорёк повеселевший Панас, – у нас таких на Украине, – как грязи.
– Панас Романович, – выпалил Иван, – Вас вызывает «база». Спрашивают, где находимся? И требуют, чтобы через десять минут мы обеспечили заход «Беспредела» в номер «Штуцера».
– Передай, что находимся у друзей. Но понесли потери, – Панас посмотрел на самовар, – только не говори какие. А через десять минут пускай подтягиваются. Всё будет как в утверждённом плане.
Карим на радостях включил на всю громкость свои узбекские пляски. Спиридон не в такт стал приплясывать, размахивая «шаблей» и радиостанцией. Прохор неумело хлопал по «Кировоградке». Панас, придерживая ус, рассматривал пачку многоразового презерватива, которую закинул в номер Тимофей. Надо было «ложиться на боевой курс».
В «дыму оперативных схваток» померкли все конституционные гарантии свободы и прочий демократический бред российских законов.
Мелкими перебежками от номера к номеру тройка стала приближаться к заветной цели. В этот момент напротив комнаты «Штуцера» отворилась дверь под номером 819, и на пороге показалась Наташка, в облегчённой форме одежды, можно сказать, вообще ни в чём. Прохор, с перепугу, закинул ей две жмени риса за лифчик. «Спиря» выхватил «шаблю», а Панас «многоразовый».
– Стой! Ложись! Не двигаться! – прошипел Панас.
Наташка, чуть помедлив, растянулась в прихожей и стала с удивленным ожиданием смотреть на хлопцев.
– Ты что! Дура! Мы на задании! А у тебя одно в голове! – злобно выкрикнул Панас.
– Панасик, – ласково пролепетала Наташка. – А что надо? Ты скажи. Я всё сделаю.
– Вот что, Натуся! Стучи в эту дверь и разыграй горничную. Главное, чтобы клиент выглянул из укрытия. А там мы сами разберёмся, – быстренько нарезал задание Бандура.
В это время в дальнем конце коридора замаячили фигурки приближавшегося «Беспредела». Поднялся небольшой шум. Но было уже поздно. Внезапно отворилась дверь под номером 820. Все застыли, как вкопанные. «Штуцер» такого никогда ещё не видел. Перед ним стояла полуобнаженная дива, а за ней, – те же самые персонажи, что и на картине И. Е. Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану», репродукция которой висела в его номере. «Штуцер» невольно улыбнулся. У Панаса отвалился ус, и он первым пришёл в себя.
– Сию, сию, посиваю, з новым Нарру Nеw Уеаг Wеlсоme!50 – сморозил он с улыбкой, как будто закончил писать письмо султану.
Прохор подхватился и высыпал весь оставшийся в пакете рис на голову Наташке. Она же, не придумав ничего лучшего, запела: «Нарру Вiгthdау tо уои! Нарру Вiгthdау уои!»51.
И тут Панас вспомнил, что вчера у «Штуцера» был день рождения. Выход был найден. Его радости не было предела. Наташка вывела «Штуцера» в холл и стала с ним танцевать, вспомнив свою прежнюю работу в стрипбаре. Ряженые, взявшись за руки, начали вокруг влюбленных водить хоровод, без конспирации напевая: «Нерру Вiгthdау tо уои». У всех внезапно проснулось нервное счастье и искреннее веселье захватило дух. В порыве откровенности Бандура сунул «Штуцеру» «многоразовый». Протрезвевший Прохор несколько раз пытался пригласить Наташку, но «Штуцер» упорно её не отдавал. Откуда-то появились китаец, узбек и присоединились к общей вакханалии.
47
– позывной руководства «сектора» – Автор
48
– сапоги – Автор
49
– начало колядования – Автор
50
– счастливого Нового Года! – англ. пер. Ред.
51
– счастливого дня рождения! – англ. пер. Ред.