Два мира

– Ты как? – спросил он, как только тяжёлая дверь за тюремщиками с грохотом захлопнулась, и они остались вдвоём в этой зловонной дыре.

– Сказать по правде, бывало и лучше, – без всякого энтузиазма ответил Олег.

– Интересно, что они собираются с нами делать, почему не убили сразу?

– Думаю, им нужны врачи. Вероятно, кто-то из них серьёзно ранен, и силами местных докторов не обойтись – знаний маловато. – Предположение Олега Ивану тоже приходило в голову.

– А убить нас они всегда успеют – дело не хитрое! Причём независимо от того, справимся мы с задачей или нет.

– Ну почему же так мрачно? – спросил Ларионов. – Разве разумно разбрасываться хорошими специалистами?

– Может и не разумно, но только кто здесь говорит о разуме! Они же все фанатики, да ещё наверняка обколотые какой-нибудь дрянью… чуть посмотришь на них не так или попытаешься перечить, и голова твоя живо слетит с плеч!

– Давай лучше прикинем, как можно отсюда сбежать. Ты ничего интересного не заметил, пока нас вели сюда?

– Заметил, что это место очень хорошо охраняется. Мне кажется, это нереально…

– А мне кажется, что выход всегда есть! – Иван упорно не желал мириться с пессимизмом своего коллеги.

– Ты просто ещё молод, Иван. Я знаю, это твой первый опыт работы в подобных условиях. А мне несколько раз доводилось бывать в странах, охваченных войнами и революциями. К тому же, только в кино бывает так, что героям в последний момент приходит в голову какая-нибудь самая невероятная идея, благодаря которой они выходят целыми и невредимыми из самых безнадёжных ситуаций.

Да, Олег действительно был на двенадцать лет старше своего коллеги и товарища по несчастью, и Ларионов слышал, что он много где побывал в составе разных гуманитарных миссий: Ангола, Сомали, Ирак, Афганистан, Ливия и вот теперь Наваджастан. Может быть, его опыт и давал ему право так пессимистически смотреть на окружающую действительность, но молодой человек не хотел терять надежды: «Всё равно, нужно стараться спастись до конца!»

– Вань, послушай вот что, – ещё тише, так что парню пришлось прильнуть ухом практически к его рту, произнёс Олег. – Им, скорее всего, нужны именно хирурги, и если они сообразят, что ты просто терапевт, то долго не протянешь. Скоро нам наверняка объявят, что мы должны кого-то прооперировать или что-то в этом роде. Ты ничем не выдавай, что у тебя опыта в таких делах ноль. Просто смотри, что делаю я, и повторяй. В крайнем случае, представим тебя моим ассистентом. И побольше уверенности…

– Хорошо, я понял. Постараюсь не подставить и тебя и себя. Но ты зря считаешь, что я совсем не разбираюсь в хирургии – в университете я много книг прочитал на эту тему.

– Теория не практика, – резонно возразил Олег, – но будем надеяться, что в твоей голове хорошо усвоились эти знания.

Неизвестно, сколько прошло времени, но когда вонь стала уже почти нестерпимой, дверь снова открылась, и к пленникам ввалились несколько боевиков. Здесь были и те, которые раньше доставили их на базу, и двое новых. Тот, что стоял ближе к Ивану, внезапно произнёс, к удивлению парня, на чистейшем русском, совершенно без акцента:

– Ну что, собаки, вставайте! Наш командир даёт вам шанс выжить, если сумеете спасти нескольких наших братьев. Они были недавно ранены в перестрелке и без помощи умрут…

– Что же вы сами не вылечите их? – прервал его Олег.

Тут же он получил пару сильных ударов в живот и по ногам. Боевик, который бил его, замахнулся ещё и прикладом автомата, но русскоговорящий окрикнул своего товарища, и тот с заметной неохотой отступил. Иван бросился на помощь Олегу, но его грубо оттолкнули и бросили назад.

– Никогда не перебивай, свинья, когда с тобой разговаривает воин Аллаха! – с явным удовольствием, наставительным тоном произнёс боевик.

Затем, перейдя снова к сути разговора, он продолжил:

– Наши врачи не могут им помочь – раны слишком серьёзные. Но я уверен, что ваших знаний хватит, чтобы провести операции и поднять на ноги наших братьев. Командир согласился дать вам шанс. Не забудьте, что этим вы обязаны мне! – самодовольно заявил «русский».

– А с чего такая забота? – задал Иван самый очевидный вопрос.

– Ну, может быть, я несколько сентиментален, и захотел помочь соотечественникам.

Олег пробормотал какое-то ругательство, но боевика оно не особо задело. Он просто приказал остальным поднять пленников и насильно вести в другое место.

– Ты что, из России? – спросил Ларионов, когда их вели по двору к противоположному его концу.

– А ты как думал, я выучил ваш язык по книгам? – сострил этот тип. – Я родился и вырос в Питере, но вот уже три года, как я познал истинную религию и уехал сюда воевать за нашу веру.

Ивана аж передёрнуло, когда он услышал, что этот выродок приходится ему земляком, но разумно решил не выдавать своих чувств. Вместо этого парень с издёвкой поинтересовался:

– Ну, и как воюется? Есть успехи?

Это вызвало смех у боевика, причём не поддельный. Он посмотрел на Ивана с лукавой улыбкой, но ничего конкретного не ответил.

Пленных привели в местный лазарет, устроенный из бывшей столовой. Только вместо столов по обе стены стояли теперь ряды самых простых кроватей, напоминавших скорее нары, на которых в разных позах, в зависимости от тяжести состояния, сидели или лежали раненные. Олега и Ивана подвели к трём боевикам в самом дальнем углу помещения – судя по их плачевному состоянию, тем самым, которых они должны были спасти.

Укрытые кое-как не первой свежести простынями, пропитанными вдобавок кровью, они стонали от боли и что-то бормотали в полубреду. Откинув простыни, Иван с Олегом принялись осматривать раны. Почти сразу их намётанным взглядам стало понятно, что дело действительно плохо. У всех троих уже началось заражение в результате неумелых попыток местных лекарей провести операции по удалению пуль и осколков снарядов, застрявших в их телах. Кое-где части этих самых осколков так и продолжали торчать, как и куски раздробленных костей. Картину довершали периодически возобновлявшиеся кровотечения. По прикидкам Ивана, без медицинской помощи жить всем троим оставалось не больше суток.

– Что скажете? Они выживут, если сделать операции прямо сейчас? – спросил «русский» исламист.

– Шансов всё равно мало, – честно ответил Иван. Олег кивнул.

– Но они есть. Так вы берётесь за работу? – нетерпеливо уточнил боевик.

Мужчины переглянулись, как бы ещё раз взглядом говоря друг другу, что выбора особенно нет, и оба сказали: «Да». Боевик удовлетворённо кивнул, и пленных медиков повели в другую комнату, служившую операционной. Обставлена она была весьма скромно, нужного оборудования почти не было, что ещё более уменьшало шансы на успех. Однако самые необходимые препараты и хирургические инструменты нашлись, поэтому вскоре Иван с Олегом взялись за первого раненного.

По углам комнаты стояли трое боевиков, готовые тут же застрелить пленников, если они, в свою очередь, решат сознательно прикончить пациента. Оперировал Олег, а Иван, как они и договорились ассистировал своему коллеге. Тем самым он, конечно, рисковал потерять ценность в глазах террористов, но и выдавать себя за профессионального хирурга тоже было неразумно, тем более что возле них крутился ещё один тип – местный врач, который должен был смотреть и запоминать, что и как они будут делать, то есть учиться грамотно выполнять операции. Он не помогал Олегу с Иваном, а постоянно совал нос чуть ли не под скальпель, что очень отвлекало и раздражало, но поделать эти двое ничего не могли.

Совершенно не помогало и то, что пациент без анестезии, которой попросту не было, начинал страшно кричать и метаться на операционном столе. Пришлось влить ему в глотку изрядную порцию медицинского спирта, что едва не стало их последней в жизни ошибкой: «правоверные мусульмане» настолько возмутились тому факту, что их брата поят зельем, запрещённым канонами ислама, что чуть не забили пленников на месте. Но поскольку только так было возможно провести операцию, «русский» боевик согласился в виде исключения нарушить нормы шариата. И остальные его послушались – Иван справедливо решил, что этот тип занимает в их иерархии весьма высокое положение.