Страница 3 из 25
Директор Черногорской академии волшебства любил кататься на коньках. Увлекался загадками и тайнами. Собирал древние рукописи по некромантии и колпаки известных колдунов. Коллекционировал необычные вкусы, всё редкое и необъяснимое, поэтому катанию на коньках посвящал лишь вечер выходных. Больше не успевал, надо было ещё и академией управлять.
В воскресенье задний двор заморозил лично декан факультета Водолюбов. Дорожка вокруг старой вишни превратилась в такой гладкий и сияющий каток, что отражались замшелые кирпичи из фасада головного корпуса, отсвечивали окна лабораторий и лекционных залов, отблёскивали рыжие фонари и даже холодные острые звезды из далёкой вышины.
Директор величаво сошёл на лёд, а мы с деканом застыли у кромки, на подхвате. Хотя по правде, лишь слушали его бесконечные жалобы и молча зверели. По крайней мере, я.
– Флип! – закатив глаза, выкрикнул декан факультета Водолюбов и выжидательно посмотрел на меня.
– Туда̀с, – почесав за ухом, выговорил я заученное слово.
– Тодес!
Я с магами не спорю, пусть поправляют, им виднее. Я в фигурном катании не разумею. Да и силы лучше поберечь, ещё ведь двор убирать.
– Коньки тупые, ног не сдвинуть! – посетовал директор.
– Шикарный риттбергер, – отозвался декан.
– Нет! Этакая гололедица, впору песок сыпать. Свет слепит, в дорожку не попадаю.
– Маговраль, чтоб ты навернулся, – едва слышно шепнул я.
Директор устало закряхтел и покачнулся, растопырив пухлые руки.
– Падай, падай, – тихонько проскандировал я, но он не упал, а только передёрнул плечами и бросил заклятье.
Коньки мгновенно выровнялись на льду и директор, согнувшись, уехал.
– Приберись здесь! – приказал декан и припустил следом. – Горячей настойки одолень-травы, господин? Чтобы колени не болели…
Я скалывал лёд всю ночь и беспрерывно бормотал под нос:
– Ууу, чародеи! Пальцем щёлк – каток сам растает, но нет, они до такого не опустятся, пусть дворник лёд долбит. Что ему ещё делать, лёдодолбу?
К утру я так устал, что присел на траву у старой вишни. По легенде она торчала посреди пустынного двора со дня основания академии. Стоило самому нерадивому студиозусу провести ночь у чудесного ствола, и он видел во сне ответы на все экзаменационные вопросы. А заглянуть в будущее не так-то просто даже для настоящего колдуна.
Солнце ещё не встало, поэтому я решил отвалиться минут на десять и прижался спиной к шершавой коре, впитывая убаюкивающее тепло. Видать старая вишня и правда, волшебная.
Над двором возвышалась тёмная громадина библиотеки. Серые, обросшие мхом и вьюном, стены напоминали курганы моей родины. Они тоже хранили древнюю мудрость и вековой покой, навевали умиротворение и глубокомысленные раздумья. Я даже не заметил, как задремал. Снилось бескрайнее синее море и величавая чёрная шхуна.
Когда я проснулся, студиозусы спешили на занятия, скользили по остаткам льда и ржали. Конечно, сил у них хоть отбавляй, вместе с воскресеньем праздник урожая растянулся на три дня. Академия пустовала и в кампусе сидели только я и старый привратник. Вот только ключей от погребов не доверили даже ему, что уж говорить обо мне. Гнусных магов не волнует аппетит дворника.
Я не ел все праздники. Голод сводил с ума, а колка льда, как известно, никому не поднимает настроения. Зачем они так со мной? С моим особым устройством – голод смертельно опасен. Причем не только для меня. Если бы не заговорённая цепь, ещё неизвестно кто бы стал лёдоколом.
– Чтоб редкие директорские амулеты обесценились. У декана после стирки на два размера колпак сел. Студиозусам на экзаменах все заклинания отшибло, – бурчал я, плетясь в свою каморку.
Одно грело мой пустой желудок – скоро наступит завтрак. Набью брюхо, успокоюсь и отдохну. Днём я не работаю из-за снующих туда-сюда академиков. Мешаются волшботворы, ни двор подмести, ни мусор выкинуть.
Я еле перебирал ногами, околдованный обжорством. Как наяву уплетал зерновую кашу, что давали по утрам в понедельник. Смаковал салат из свежих овощей, на который можно рассчитывать после праздника урожая. Тянул кофе, размечтавшись до того, что представлял будто оно со сливками. Я так увяз в фантазиях, что не сразу услышал громкий хохот, моментально уничтоживший моё персональное меню.
У вишни толпились и весело гоготали студиозусы, пока в небо не ударили разноцветные искры. Самых непонятливых деканы погнали прочь магическими оплеухами и воздушными шлепками. Орава с улюлюканьем разбежалась, и я напряженно сглотнул. Посреди двора на спине лежал директор. Сомнений не было, он поскользнулся на не сколотом мною льду.
В то хмурое и по-осеннему тоскливое утро меня выгнали с работы. Не в первый раз, если честно. Бывшие коллеги уверяли, что я неуживчивый, бестолковый и ленивый. Я не согласен с такими рекомендациями, но моё мнение ни разу не спрашивали.
Оглянувшись на длинные ряды аудиторий и общежитий, заключенных в лабиринт дорожек, я втянул носом пропитанный знаниями и колдовством воздух. Особую смесь пыли, озона и чернил – заманчивую, но грустную. Я не был счастлив в академии, но всё же буду по ней скучать. Грошик тоже не ценишь, пока не потеряешь.