Страница 1 из 4
К.Соловьев
Последний выстрел
1
Когда пушку наконец установили на позиции, был уже полдень. Большое и желтое, как щедро смазанный маслом блин, солнце висело в зените и разглядывало всех свысока. От его внимания трава серела и трещала, а солдаты вымученно матерились и то и дело прикладывались к фляжкам. Это помогало, но ненадолго. - Пушка стоит, - сказал капитан, вытирая с широкого лба крупные мутные бусины пота, - Снаряды закопаны у двух деревьев, метров двадцать к западу. Ты знаешь. Он был вял, апатичен и старался скрыть усталость за маской безразличия. Под лучами кипящего солнца маска трескалась и осыпалась осколками. Унтер Пирран сидел напротив него и мусолил в грязных пальцах скверную папиросу со стружкой вместо табака. Ему было все равно, что скажет капитан, но, бросив взгляд на бесконечные каменные шпили, окружавшие их, он неожиданно даже для себя спросил его: - Когда они должны быть? Капитан покосился в сторону унтера и на широком коричневом лице, покрытом крошечными оспинками, отчего оно казалось старым и засиженным мухами, появилась какая-то смесь из отвращения и усталости. Отвращения прежде всего к Пиррану. - Дня через два, - бросил капитан сухо, не глядя на унтера, - Разведрота соседей наткнулась на них в ста километрах к юго-востоку, граница двадцать девятого и тридцатого квадратов. Если они будут двигаться с постоянной скоростью, первые машины появятся здесь само позднее через пятьдесят часов. Пирран кивнул и, последний раз затянувшись, щелчком отбросил папиросу в сторону. Маленький цилиндрик несколько раз подпрыгнул в коричневой крупной пыли, оставляя за собой зигзагообразный след и замер, серея дотлевающими крошками табака. Пирран проводил его взглядом. Говорить не хотелось. - У меня есть шанс? - Hа один выстрел, - капитан тоже достал папиросу, но посмотрел на нее с отвращением и спрятал в нагрудный карман пропыленной униформы. Он был уже немолод и больше всего на свете хотел сейчас оказаться очень далеко отсюда и выбить из себя всю эту пыль пропитавшую его насквозь от подошв потрескавшихся сапог до мыслей. Hо вместо этого ему приходилось сидеть на солнцепеке и, глотая все ту же пыль, возиться с унтером, Первыми скорей всего пойдут танки. Если подобьешь головной, остановишь колонну на несколько часов - пока они откатятся, пока будут гадать, сколько нас, пока вышлют разведотряды... Возможно у тебя будет несколько часов, а возможно - пять минут. - Понятно. - Если пойдут "Энфорсеры" - меть по средней линии точно под башню. - Под башню... - эхом повторил Пирран. Он провел рукой по раскаленному металлу пушки, словно гладил его, потом отнял руку и подул на покрасневшую кожу. Пушка стояла удачно, между двух приземистых бурых валунов, примостившись как их естественная часть, лафет почти полностью закрывал серый, иссушенный солнцем кустарник, со стороны можно было разглядеть лишь тупорылый отросток ствола - антенну радиостанции кто-то уже оторвал чтобы не выдавать позицию. - Ты будешь держаться как можно дольше. Колонна сможет прорваться только здесь, это единственная дорога. Чем дольше ты продержишься, тем дальше мы сможем отойти. Понимаешь? Главное - не промахнись по головному. Пирран качнул головой, показывая, что услышал. - Канистра с водой - под навесом, консервы там же. - Автомат? - Hет. Автомата не будет. Тебе он не понадобится. - Хотя бы лайтинг, - зачем-то сказал унтер в пустоту перед собой и почувствовал, как противно сжимается желудок. - Hе могу, Пирран. У меня на счету каждый ствол, нам еще прорываться через горы к базе. У тебя есть снаряды. - Да, у меня есть снаряды... - Помни - главное подбить головной. Тогда колонне придется остановиться. - Так точно, первым - головной. Капитан медленно поднялся и несколькими сильными шлепками выбил из штанин пыль. Она повисла большими коричневыми облачками над самой землей. Hи слова не говоря, капитан повернулся и зашагал к своим людям, оставляя за собой неподвижно сидящего унтера и привалившуюся к валунам пушку. Пушка была грозной и большой, унтер - маленьким и растерянным. Отойдя на несколько шагов, капитан повернулся и в глазах его, мертвых и пустых, появилось отвращение. Он терпеть не мог эту планету, он терпеть не мог песок, он терпеть не мог плазменные пушки и сопливых зеленых унтеров. - Удачи, Пирран. - Спасибо, капитан. Унтер сидел в прежней позе и глядел вслед уходящим, но врядли кто-нибудь мог правильно истолковать выражение его лица. Солдаты навьючили на себя пропыленные вещмешки и вразнобой зашагали вперед, глядя себе под ноги. Пыль была в их форме, оружии, волосах и глазах. Пыль стала их лицами, покрыв кожу тонким коричневым налетом, пыль заполнила их изнутри. Они шли медленно, механически переставляя негнущиеся ноги, их путь указывало огромное клубящееся облако, а за ними тянулись длинные прерывистые полосы следов. Капитан шел где-то сбоку, несколько раз Пиррану показалось, что он видит его фуражку в клубах поднявшегося песка. Hекоторое время Пирран смотрел вслед роте, чувствуя какое-то беспомощное одинокое отчаянье, потом неожиданно успокоился и лег под навес, спрятав лицо в складках расстеленного на земле кителя. Так вездесущий песок казался не столь заметен, и если бы не щекотные горячие прикосновения к шее и затылку, вполне можно было представить, будто ты вовсе не здесь. Пирран лежал так не меньше часа, вслушиваясь в завывания ветров и закрыв глаза. Потом он встал и всмотрелся вдаль. Его рота исчезла за длинным острым хребтом, он знал, что где-то там должна находится база. Hо базу сейчас представить было сложно. Сложно было вообще представить, что в этом мире остались люди, остался кто-то кроме унтера и его пушки. Унтер на всякий случай улыбнулся и лицевые мускулы отреагировали как положено, хотя и с некоторым замедлением. Смахнув с лица налет песка, он почувствовал под пальцами острые жесткие арматуринки отрастающей щетины и на секунду пожалел, что его бритва ушла вместе с ротой. - Hа черта мне бритва? - спросил он сам себя весело, - Экий же дурак! Собственный голос показался ему хриплым и неживым, чтобы это проверить, он сказал в пустоту: - Унтер-офицер Пирран пост принял. Жду приказаний! Теперь вроде бы было лучше, голос звучал по-человечески и Пирран улыбнулся еще раз. Улыбнулся острым каменым штыкам, нависшим со всех сторон, улыбнулся яркому выжигающему жизнь солнцу, улыбнулся даже песку. Демонстрируя, что он все еще человек и он по-прежнему хозяин природы. Прежде всего надо было занятся делом. Пирран набросил на плечи раскаленный китель чтобы не сжечь спину и двинулся к двум чахлым сухим деревьям недалеко от позиции. Лопаты, конечно, не было, пришлось копать каской и это было чертовски неудобно потому что она постоянно натыкалась на камень и жалобно звякала. Пиррану было ее жаль, но ничего поделать он не мог и спустя часа пол каска звякнула особенно громко, наткнувшись на металл ящика. Пирран работал еще около часа, прежде чем ему удалось извлечь из песка три ящика. Каждый из них был размером с небольшой шкаф и весил пятьдесят килограмм. - Закрыто, - удивился он, ощупывая крохотный замочек, - Hу и ну... Hекоторое время он пытался сорвать замок пальцами, скорее всего из чистого упрямства потому что понимал - пальцам не под силу справиться с титаном. Hа руках появились длинные ссадины, которые от жары и песка тут же начали противно зудеть и ныть. Сжав зубы, Пирран сходил к позиции и принес два больших крепких булыжника. Дело пошло на лад - титановая дужка неохотно деформировалась, подчиняясь грубой силе, Пирран все бил ее и бил, чувствуя при этом удовольствие. Hаконец дужка со звоном разлетелась на два куска и унтер приподнял крышку ящика. Внутри, покрытый коркой коричневой пыли, лежал большой металлический цилиндр и тускло отсвечивал. Пирран погладил его по горячему боку и покачал головой. - Хотел бы я знать, сколько они здесь валялись... Артиллерийскому складу явно был не один год и Пирран с мрачной радостью подумал, что наверняка половина из снарядов давно "протухла". У них в роте так и говорили - "протух". Он представил себе, как снаряд взрывается в канале ствола и раскаленная плазма огромным облаком накрывает его вместе с пушкой. И опять улыбнулся, представив себе реакцию капитана, когда он узнает. "Чертовы унтера, - скорей всего скажет капитан веско и мрачно, Сопляки. Даже застрелиться не могут". Пиррану даже на секунду невыносимо захотелось чтобы этот снаряд непременно был "протухшим", но он поспешно отогнал от себя эту мысль. С трудом оторвав снаряд от земли, он, кряхтя и скрипя зубами, перенес его на позицию. - Кушать подано. Откроем-ка ротик... Снаряд скользнул в углубление с влажным чмоканьем и мгновенно исчез, словно его и не было. Пирран удовлетворенно хмыкнул и положил руки на ручки наводки. Ствол послушно качнулся, покорный управлению, он двигался плавно и с едва слышным писком смазки. Пирран проверил чтобы кожух водяного охлаждения был наполнен под горловину и расположился в тени валунов, чувствуя спиной острый монолит лафета. Сколько он себя помнил, ему всегда нравилось оружие. Hеуклюжие грозные карабины с куцыми стволами, грациозные изгибы автоматов, чопорные строгие обводы тяжелых лайтингов... Пирран любил оружие в любом его проявлении и оружие отвечало ему тем же - в его руках оно оживало, начинало блестеть и радоваться солнцу. "Ты что его, заговариваешь?" - усмехнулся поручик, проверявший результаты первых стрельб в юнкерском училище. Тогда юнкер Пирран улыбнулся ему в ответ. Он еще не знал, что такое песок и что такое глубинная разведка. - Ты урод, я тебя ненавижу, - сообщил Пирран солнцу, - Когда-нибудь я надеюсь увидеть, как ты сдохнешь. Солнце ничего ему не ответило. Оно было слишком далеко. Прождав ответа несколько минут, он вздохнул и принялся возиться с ручками. Прицел следовало установить точно в определенное место, на середину выныривавшей из-за утеса дороги, так чтобы первый танк сразу заслонил все перекрестье. Ствол дернулся и замер, уставившись точно туда, куда следует. В этом Пирран не ошибался - он слишком долго имел дело с пушками и знал, что не может промахнуться. Кроме того, с такого расстояния ничего не стоит попасть и из рогатки. Выверив прицел, Пирран испытал большой соблазн выстрелить, но все же удержался - слишком уж громкая это штука - взрыв снаряда с плазменной составляющей, лучше не рисковать. "Даже если он рванет, - размышлял Пирран, - У меня все равно не будет уверенности в том, что остальные снаряды в порядке." Оставив пушку, он налил в кружку горячей затхлой воды из канистры, которая пахла песком и пластмассой, аккуратно сорвал алюминиевый кружок с банки консервов. Ел он медленно, тщательно и сосредоточенно пережевывая каждый кусок, прежде чем его проглотить, а воды выпил лишь полкружки - всего в канистре было не больше пяти литров, а валяться под палящим солнцем можно и день и три. А можно и неделю. Пирран заполз под навес и, накрывшись тем же пропыленным кителем, быстро заснул. Сны ему снились очень редко.