Страница 16 из 19
И при этом колонисты не могли не сознавать, что идеальная картина взаимоотношений «короля-патриота» и его верных подданных никак не соответствовала реальной политике Георга III в отношении колоний. Как уже отмечалось, на его счету к 1768 г. было одно из самых спорных применений прерогативы – размещение гарнизонов в американских городах. Как это объясняли вигские пропагандисты?
Чаще всего в ход шли традиционные для наивного монархизма объяснения: король не знает о бедствиях подданных, от него утаивают информацию, его вводят в заблуждение «злые министры»/колониальные губернаторы/французские эмиссары. Постоянная тема колониальных газет: Америку «оклеветали» перед властями метрополии[248]. Об этом писал автор под псевдонимом «Торговец»: «Весьма грустная мысль: американцы были добрыми и верными подданными в течение 150 лет, а в последние пять лет их внезапно сочли забывшими верность… и против них послана армия»[249]. В Питерсхэме (Массачусетс) на празднике в честь местного «древа свободы» прозвучал и тост за то, «чтобы мы всегда находились под защитой его величества, чтобы он всегда слышал наши жалобы и посылал нам скорое облегчение»[250]. Некий Brita
Представление о неких «тайных врагах», оклеветавших колонистов в глазах короля, раз за разом возникало и на страницах прессы, и в массовом сознании. «Boston Gazette» предупреждала: «Есть люди, враги короля и его народа. которые постоянно старались разжечь искры раздора и зависти, которые однажды могут оказаться фатальными для империи. И, к несчастью для нас, эти злобные шептуны, кажется, владеют вниманием нации»[253]. Фригольдеры Бостона инструктировали своих представителей в колониальной ассамблее всячески свидетельствовать свою лояльность «милостивейшему суверену», но при этом отстаивать право подданных подавать королю петиции[254]. Инструкции городка Брейнтри своему представителю в колониальной ассамблее обязывали последнего выяснить, какие «порочные интриги» привели к тому, что Массачусетс оказался оклеветан перед «нашим милосерднейшим сувереном»[255].
Можно себе представить, как все это раздражало губернатора Ф. Бернарда[256], в чьи должностные обязанности как раз и входило информировать короля о положении в колонии. В апреле 1769 г. он вынужден был заверять членов бостонского самоуправления, что правительство метрополии оценивает действия вигов вполне адекватно. Комментарий «Boston Evening Post» сводился к тому, что губернатор просто ушел от ответа[257]. Летом того же года Бернарду вновь пришлось доказывать вигам, что их никто не «оклеветал». При этом, с точки зрения губернатора, претензии бостонцев на лояльность были просто лицемерием чистой воды. Так что его слова звучали откровенным сарказмом: «По делам вашим будут судить вас. Вам не следует бояться клеветы. Не во власти ваших врагов, если они у вас есть, что-либо прибавить к вашим публикациям. Они просты и ясны, и не нуждаются в комментариях»[258]. Ничего удивительного, что в результате в сознании бостонцев «злым советником» короля оказывался сам Бернард (об этом см. ниже).
Наивный монархизм у американских вигов сочетался с представлениями, куда более опасными для власти метрополии. Их источниками были опыт английской истории, а также политическая философия и историография эпохи Просвещения. Рядом с «королем-патриотом» неизменно существовала противопоставленная ему зловещая фигура короля-деспота. Иногда за примерами обращались к странам весьма отдаленным и экзотическим. На страницах «Boston Evening Post» возникали одновременно образы англосаксонского прошлого[259] и «Шахнаме». Газета писала: «Кто не предпочел бы славу Фаридуна (Phridun) или Альфреда, которые старались править своим народом таким образом, чтобы он был счастливее, чем если бы был совершенно свободен, блеску и чувству вины любого разрушителя, от Нимрода до Кули-хана?»[260]
Крайне востребованным в этом контексте был и опыт двух английских революций XVII в. При более внимательном анализе образа английского монарха, каким он представал в сознании вигов, выясняется, что подлинный «король-патриот» – это все же не Георг III, а Вильгельм III. Все упоминания о Вильгельме Оранском в американских текстах второй половины 1760-х гг. – сугубо позитивны. На банкетах колонистов звучали тосты «за бессмертную память этого героя из героев, Вильгельма III»[261]. «Boston Gazette» вспоминала «славной и благословенной памяти короля Вильгельма и королеву Марию» [262]. В глазах С. Адамса именно этот монарх – «друг всеобщих прав человечества, великий освободитель нации от папизма и рабства»[263]. В конечном итоге, оказывается, что достоинства Георга III как правителя связывались не столько с ним самим, сколько с его имиджем наследника Славной революции. В рассуждениях Д. Дебердта[264] Славная революция прочно ассоциировалась с появлением на троне целой череды «королей-патриотов». И тут же возникал мотив «обманутого монарха»: «[Со времен Славной революции британская] нация и ее колонии были счастливы, а наши государи были королями-патриотами. Закон и разум учат, что король не может поступать дурно; что ни король, ни парламент не могут желать иного, нежели правосудие, справедливость и правда. Но в законе не сказано, что король не может быть обманут, а парламенту не могут представить неверную информацию»[265].
Отсюда вытекало противопоставление Ганноверов – наследников революции – и Стюартов, которых революция свергла с престола. Георг III представлялся антитезой Якову II и его предшественникам из той же династии. «Филалет» ссылался на Гроция в подтверждение необходимости разделения властей, но сразу оговаривал: «Благодарение Небесам, в нынешней королевской семье мы обильно благословлены королями-патриотами». Королям династии Ганноверов и в частности Георгу III приписывались доброта, отцовская нежность, милосердие, а также забота о правах и привилегиях подданных. В этом смысле Ганноверы противопоставлялись «ненавистным Стюартам»[266]. На колонистов сильно повлияла английская историография, в частности, работы Кэтрин Маколей. Помимо прочего, историк полностью оправдывала казнь Карла I, считая, что король, ставший тираном, теряет право на власть[267]. В Америке К. Маколей пользовалась огромной популярностью, вигская пресса писала о ней как о «прославленной женщине-историке», ее приглашали приехать в Бостон[268]. Существовала и собственно американская антироялистская трактовка. В сотую годовщину казни Карла I (т. е. 30 января 1750 г.)[269] бостонский священник Дж. Мэйхью произнес проповедь о «неограниченном повиновении и непротивлении верховным властям». В своей речи Мэйхью доказывал, что Английская революция была полностью оправданной, а Карл I никак не может считаться святым мучеником. Проповедник риторически спрашивал: «Король Карл был человеком, запятнанным преступлениями и бесчестием… Он жил, как тиран, и именно угнетение и насилия его правления привели его в конце концов к насильственной смерти. Какая же в этом святость, какое мученичество?.. Какая святость в том, чтобы уничтожить прекрасную гражданскую конституцию и настойчиво стремиться к незаконной и чудовищной власти? Какая святость в том, чтобы погубить тысячи невинных людей и ввергнуть нацию в бедствия гражданской войны? И какое мученичество в том, что человек сам на себя навлекает преждевременную и насильственную смерть своей безмерной преступностью?»[270] Мэйхью подходил близко к радикальным трактовкам К. Маколей.
248
Напр.: Conciliator // Boston Gazette. Sept. 28, 1767.
249
Boston Gazette. May 22, 1769.
250
Boston Gazette. Sept. 26, 1768.
251
Ср. слова царя Ровоама во 2-й книге Паралипоменон: «Отец мой наложил на вас тяжкое иго, а я увеличу иго ваше; отец мой наказывал вас бичами, а я буду бить вас скорпионами». 2 Пар 10:11.
252
Boston Gazette. Sept. 7, 1767.
253
Boston Gazette. July 11, 1768. Также: Boston Gazette. July 18, 1768, Aug. 1, 1768; Boston Evening Post. June 27, 1768.
254
Boston Gazette. May 15, 1769.
255
Boston Gazette. May 22, 1769.
256
Фрэнсис Бернард занимал пост губернатора Массачусетса в 1760–1769 гг.
257
Boston Evening Post. Apr. 17, 1769.
258
Boston Evening Post. July 17, 1769.
259
О роли «саксонского мифа» в вигской пропаганде см.: Филимонова М.А. Дихотомия «Свой/Чужой» и ее репрезентация в политической культуре Американской революции. СПб., 2019. С. 76–80.
260
Boston Evening Post. May 22, 1769. Фаридун – в «Шахнаме» царь Ирана, победитель узурпатора-чудовища Заххака. В «An Universal History, from the Earliest Account of Time: Asiatic history to the time of Alexander the Great», вышедшей в 1747 г., давалась рационалистическая трактовка мифа. Фаридун изображался как справедливый правитель, свергнувший тирана Зоака (Заххака), «один из величайших, мудрейших и наиболее успешных монархов, какие когда-либо правили на Востоке». «Странные вещи», сообщаемые в «Шахнаме» о Заххаке и непостижимые для автора эпохи Просвещения (т. е. змеи, росшие из плеч узурпатора), трактовались как политическая сатира (Vol. 5. P. 339–344). Под Кули-ханом в данном случае подразумевается Надир-шах, шах Ирана в 1736–1747 гг., чьи завоевательные походы позволили ему создать обширную империю. Надир-шаха называли также Тахмасп-кули-хан. Узнать его биографию американский автор мог из: The Universal Magazine of Knowledge and Pleasure… L., 1753. Vol. 12–13. P. 145–153.
261
Boston Evening Post. Aug. 21, 1769.
262
Boston Gazette. Mar. 21, 1768.
263
Vindex // Boston Gazette. Dec. 19, 1768.
264
Деннис Дебердт (1716–1770) – агент колонии Массачусетс в метрополии.
265
Boston Gazette. Apr. 4, 1768.
266
Boston Gazette. Mar. 23, 1767.
267
Macaulay C. The History of England, from the Accession of James I. to that of the Brunswick Line: 8 vols. L., 1763–1783. Vol. 4. P. 428, 435.
268
Boston Evening Post. Apr. 17, 1769; Boston Gazette. Apr. 17, 1769. В 1784–1785 гг. Маколей действительно осуществила поездку по США, где встретила самый теплый прием.
269
Дата годовщины была вычислена неверно, видимо, из-за расхождений между юлианским и григорианским календарями. До 1752 г. Великобритания жила по юлианскому календарю, причем год начинался с 25 марта. Однако переход на новый стиль уже готовился, когда Мэйхью читал свою проповедь.
270
Mayhew J. A Discourse concerning Unlimited Submission and Non-Resistance to the Higher Powers: With some Reflections on the Resistance made to King Charles I. Boston, 1750. P. 49–50.