Страница 48 из 59
Слезы больше не текли. О моей слабости ведала только подушка, все еще остававшаяся влажной. Сон так и не шел, а мысли одолевали. Я уже не лежала трупом, а измеряла комнату шагами. Потом мне комната показалась мала и вышла в коридор. Стоять на месте не могла, ноги ходили отдельно от моих желаний. Как вышла на улицу я и не поняла. Остановилась только тогда, когда оказалась около бревна, на котором мы приводили себя в порядок с Лаейлом. Он и сейчас сидел там, обхватив колени руками, и смотрел на переливающуюся серебристую лунную дорожку. Меня он не заметил. Я присела рядом.
На меня посмотрели два невообразимых глаза. Длинные волосы слегка развивали от прохладного ветерка, что дул с озера, подчеркивая всю красоту эльфа. Или это я в преддверии смерти обращаю внимание на то, что раньше считала само собой разумеющимся?
– Лиа? – ответом ему было молчание. Я только продолжала рассматривать его, как будто увидела впервые. Четко очерченные губы, миндалевидный разрез больших глаз, изумление во взгляде.
– Лиа, что случилось? Отец плохо с тобой обошелся?
Я отрицательно помотала головой:
– Он мне ничего не сделал.
– Ты все же была у него, – с горечью в голосе и смотря на поверхность, нервно подрагивающей от дуновения ветерка, воды.
– Нет. Он был у меня… с Книгой.
– Книгой? Он зачитал тебе Пророчество? – я кивнула и закрыла волосами глаза, из которых потекла непрошеная слеза.
Лайел прижал меня к груди, обнял одной рукой, а второй стал гладить по волосам и успокаивать. Смахнул слезы и, приподняв за подбородок заглянул в глаза:
– Прости, я не хотел, чтобы ты… твоей смерти. Я не должен был звать тебя. Но ты! Ты не должна этого делать! Ты можешь отказаться, и никто не посмеет тебя в этом упрекнуть. Весь смысл в том, что это жертва должна быть без принуждения. А еще… а еще я сам не позволю тебе совершить этот поступок. Ты меня поняла?
Я всхлипнула, несколько раз судорожно вздохнула, но нашла в себе силы спросить:
– Почему?! Вы же все умрете, на земле не останется ни одного эльфа! Одна жизнь за миллионы – это не так уж и много.
– А одна чистая душа за ошибки прошлого – это слишком много! Я не позволю! – и добавил в пустоту.– Говорил же я ему, чтобы он не делал этого! Как он мог так поступить!
– Он сделал все правильно – на благо эльфийского народа. Лайел, ы относишься к тем эльфам, что против этого ритуала?
– Он и про наш раскол тебе рассказал? Да, с тех пор, как ты появилась здесь, я осознал всю ошибочность моего решения. Я не хочу, что бы тебя приносили в жертву.
– А как твои соплеменники? Вы же просто перестанете существовать! – я совсем запуталась.
– Если бы ты только знала, сколько видов живых существ истребило человечество и еще не один вид истребит. Но жизнь все так же течет своим чередом. Мы просто станем следующими.
– А причем здесь люди? Разве они виноваты в том, что пропала магия?
– Отчасти.
– Тогда я тем более не могу допустить, что бы не стало тебя… или Танна, – а последнему еще и не единожды обязана жизнью.
– У вас с драконом что-то есть?
– Конечно! Меч, что принес Танн и мешок, что принесла я, – я даже усмехнулась. У нас только и есть, что мы сами.– Кстати о мешочке. Ты обещал меня сводить на кладбище. – И добавила, – заодно и себе место присмотрю.
– И думать об этом забудь! Я свожу, но только для той цели, о которой ты просила раньше.
Мы вернулись в мою спальню, взяли упакованные кости и двинулись на кладбище. По дороге Лайел захватил лопату. Эльф с лопатой – это еще то зрелище! Некрополь находилось в лесу, среди деревьев, на полянке усеянной ромашками.
Мне казалось зрелище «эльф с лопатой» – это нечто, но я поменяла свое мнение, когда картина сменилась на «эльфа, копающего могилу». О делал это споро и умело. Вот странно!
Мы уложили кости. Лайел пропел на эльфийском что-то траурно-возвышенное. Казалось даже, что ярче замерцал лунный свет и человек, чьи кости мы предали земле наконец обрел покой. Потом он закопал могилу, и мы собрались уйти. Но не тут-то было.
Свет луны стал ярче, приобрел четкие очертания человеческого тела. Я как-то незаметно для себя оказалась за спиной эльфа, а он еще и заслонял меня рукой.
– Что за,.. – вырвалось у меня.
– Низкий поклон тебе, прекрасная и храбрая дева, за столь благородный поступок. И тебе, высокородный эльф моя благодарность. Я – Гинтанир Ертан кес Раклам ер Дани Лост, но Вы, за столь великодушный поступок, можете меня называть просто Ниром. Разрешите узнать Ваши имена.
– Лайелиниэль Мартанилаие Иелинаел тал Валниеланиай лэ Каэтиантарина, Повелитель Долины эльфов, представился Лайел.
– Анилиа Вередитам кес Раклам ер Дани Лост, – в свою очередь представилась я.
– Ты наследница человеческого престола?
Я отрицательно помотала головой:
– Ни я, мой брат. А Вы?..
– А я твой предок. Ты не изучала генеалогическое древо?
– Нет, на нем будет только половина моих предков.
– Отчего так?
– Это долгая история.
– А Вы тот самый Гинтанир, что уничтожил магию? – вступил в разговор эльф.
– У Вас не совсем верные сведения, молодой человек. Да я тот самый Гинтанир, но магию я не уничтожал, хотя и послужил тому причиной.
– А можно услышать эту историю с самого начала. Может тогда можно будет обойтись без жертв? – с надеждой поинтересовалась я.
– Если вы не спешите, то я с удовольствием ее Вам расскажу. Все началось с того, что я взял помощником придворного мага – молодую магиню с огромным потенциалом и отличными успехами. Кроме того, что она была сильным магом, она еще была невероятно красива. Не удивительно, что у нас завязалась нежная дружба. Я уже даже собирался жениться на ней, но на счастье… или на беду, смотря как посмотреть, я встретил свою истинную любовь – прекрасную эльфийку по имени Мелитинтатель. Мы были счастливы вместе. Но Уртари не приняла нашу дружбу. Она потребовала разрыва наших отношений и грозилась в случае отказа проклясть весь наш род. Но как я мог бросить любимую беременную женщину? Я не смог. Мы тайно обвенчались и я спрятал ее у хороших знакомых на границе с эльфами. Дабы если что-то случиться она могла бы перебраться к своим родным. Сама она не хотела покидать этих земель, сказав, что ребенку будет нужен отец и если она уйдет к эльфам, то может уже и не вернуться. Уртари я сказал, что с Мели я разорвал отношения и полностью принадлежу теперь только ей. Был на мне амулет, скрывающий лож, так что она приняла мой ответ. Но через некоторое время, когда я принимал ванну, она забрала амулет и заставила меня повторить, что я люблю только ее. Соответственно она распознала ложь. Был страшный скандал. Полгорода пострадало от ее гнева. Как она смогла найти мою Мелитинтатель, я ума не приложу. Но то были лишь цветочки. Ягодки появились тогда, когда она узнала, что у нас будет ребенок. Тогда она обратилась к Хорсту(6), с условием, что она навечно уйдет на служение к нему, а он за это лишит магии это злой и предательский мир. Это была клятва на крови, не смотря на то, то кровавая маги была запрещена. Она прекрасно знала, что эльфы не могут дать жизнь без магии и готова была сама лишиться магии и лишить весь мир, лишь бы моя Мили не родила.
Я виноват во всем, что случилось! Я один! Но не мог я отказаться от Мелитинтатель, не мог! Я пошел по стопам Уртари – на свой страх и риск я обратился к Лании. Я понимал, что у Богов своеобразное чувство юмора и полностью доверять им нельзя, но что я мог еще сделать для спасения моей жены и нерожденного ребенка? Богиня обещала, не переча приговору Хорста смягчить последствия и вернуть магию, для чего должно было исполниться условия слияния трех кровей. Каких и чьих она не уточнила. Но вмешался Хорст и добавил свои условия. Так как магия была его, без его согласия ее нельзя было разрушить. Хорст потребовал обязательной жертвы, Лания согласилась.
А потом, потом умерла жена во время родов – магия так и не проснулась. Я был предан Богами и всем миром! Я ненавидел его всей душой, всем своим существом! Но еще больше я не мог простить предательства Уртари. Как?! Как она могла так поступить не только со мной, но и со всем миром! – Гинтанир посмотрел на эльфа. – Она своей клятвой приговорила не только меня с Мелитинтатель, но и всех существ магического мира. Только люди могут существовать без магии, все остальные от нее зависят, а эльфам и драконам грозит полное вымирание. И все это моя ошибка.
Он замолчал, опустив глаза. Лайел молчал, только желваки ходили на скулах. Я потомок Гинтанира и Мелитинтатель? С ума сойти! Но не только я, еще и мой брат. Гинтанир все же нашел в себе силы продолжить:
– Но то, что я вижу нашего потомка рядом с эльфом, свидетельствует, что магия уже проснулась? Как это произошло?
Ему ответил Лайел, у которого были сжаты кулаки до бела:
– Проклятье еще не снято. И его может снять она, – он указал на меня. – И знаешь, что ей надо сделать? Ей надо добровольно отдать жизнь, что бы проснулась магия! – зло бросил белоголовый. – Так что можешь попрощаться со своим последним потомком, твой род теперь прервется! Теперь-то твое непомерное эго довольно! Жизнь и любовь не игрушка и ты, как никто другой должен был это понимать!
– Анилиа! Это правда? – я подтвердила. Гинтанир схватился за голову. – О, Богиня, что я натворил?! Лайелиниэль прав, абсолютно прав, если бы я только не поддался слабости и не перепутал симпатию с настоящей любовью. Ты когда-нибудь простишь старика? – обратился ко мне призрак.
– Я и не в обиде. Все мы совершаем ошибки.
– Что? – взвился эльф. – Да он… Он убил тебя еще до рождения, только по тому, что у него возобладали физические потребности над моралью!
– Оставь, Лайел. Я на самом деле его не виню. Если Лания избрала меня в качестве жертвы, значит, у доброй Богини были на то свои причины. И, в конце концов – все что ни делается, все к лучшему. Лучше одна жизнь, чем десятки тысяч – это справедливо.
– Лиа! Не смей! – он схватил меня за плечи. – О какой справедливости ты ведешь речь? Он хорошо провел время, а ты… ты должна за это умереть?! Обещай мне, пожалуйста, что прежде чем ты примешь какое-либо решение, ты очень хорошо подумаешь! Ты все еще можешь вернуться домой и никто не посмеет упрекнуть тебя.
– Я подумаю.
– Прости, Анилиа, мне действительно жаль. Если бы я только мог предположить, что все так обернется! – подал голос Гинтанир.
– Как ты оказался прикованный в замке? – задала я вопрос, прежде чем Лайел успел сказать все что он думает о таком поступке.
– Это произошло позже, когда сын уже был взрослый. После Проклятья я смог ее отыскать и заключить в темницу. Но ее это сдержало лишь на время. Я раз в год объезжал свои владения и в одном из горных районов на нас напали. Перебили всю мою стражу, а меня взяли в плен. Я сначала подумал, что сосед решил власть захватить, но все мои иллюзии рассеялись, когда я увидел Уртари. Она заковала меня в цепи и несколько месяцев издевалась надо мной. Я умер от потери крови. К этому моменту я уже был несказанно рад смерти. Но Боги не дали покоя моей душе…
– И правильно сделали! – вставил свое слово эльф, скрестив руки на груди.
– Как я уже сказал, – продолжила душа, как будто и не было замечания, – моя беспокойная душа осталась прикованной к месту смерти. Но теперь, когда вы придали земле мои останки, и даровали прощение, – поклон в мою сторону, эльф не удержался и хмыкнул, – я могу обрести покой. Спасибо, что не оставила мой бренный прах тлеть и дальше в темнице. А в благодарность дам совет вам обоим, но в большей степени эльфу. Подумай перворожденный вот над чем: что может твоя кровь сделать для нее?
– Я уже подумал, без твоих ненужных подсказок! Но первоначально сделаю все от меня зависящее, что бы она не взошла на алтарь, заметь – по твоей вине!
– Пришло время прощаться! Будьте счастливы и… да поможет вам Богиня!
С этими словами голубоватое свечение исчезло, как исчезает утренний туман – будто ничего и не было.
– Ни за что не буду больше подбирать незнакомые кости! – выдала я. – Да, а что твоя кровь может сделать для меня?
– Вот когда ты подумаешь, как и обещала, тогда я с тобой об этом и поговорю. Не торопи события. Итак, за три последних дня произошло больше, чем за последние триста лет.