Страница 61 из 105
— Он сначала сказал именно это, ваш невинный, драгоценный Швиц, а уж потом только завопил свое извинение. Наверное, специально для вас, чтобы отмазаться...
Констебль онемел, услышав сказанную Мартой фразу, Падди тоже не сразу пришел в себя. Давненько он такого не слыхал... Но опомнился закричал на всю гостиницу:
— Марта! Или как тебя там! Ты хоть сама понимаешь, что ты сейчас сказала? Да как у тебя язык повернулся?
— Да если бы у нее был язык! — вспыхнул констебль, — Змеиное жало!
Журналистка сделала несколько шагов и обойдя верзилу констебля, предстала перед ним. Столько гнева и презрения было в ее взгляде, что Вильерсу сделалось не по себе. Он никогда еще не видел девушку так близко. А тут, она буквально дышала ему в лицо и пристально всматривалась в глаза укоризненным взглядом. Вильерс сделал шаг в сторону камина и, пожав плечами, повернулся к негодующему репортеру.
— Черт побери! Напасть на калеку, только потому, что сдуру услышал то, что хотел услышать, а не то, что сказано? Не ожидал такой глупости от Рона.
— Он просто извинился... Нет, вы не представляете... Мы с шерифом стояли от них в десяти шагах и все это... Все это до сих пор стоит у меня перед глазами. Видимо трость у Господина Швица соскользнула. Он как раз переходил улицу, мостовая перед пабом и гостиницей до сих пор булыжная... Он потерял равновесие и в падении инстинктивно ухватился за эти чертовы веревки...
— Аксельбанты Ринго, — сухо уточнила Марта.
— Ага! Щас! — возразил констебль, однако, избегая девушку взглядом, — Конечно, этот дрищ носит аксельбанты Ринго на своих лохмотьях, потому как сам наследник герцога Глостерского!
На девушку слова констебля произвели совершенно неожиданное впечатление. Она судорожно вздохнула и отступила в тень, подальше от камина, от источников света и замерла...
— Черт возьми, — продолжал сокрушаться Падди, — Как же он мог так ослышаться? Это уж точно только потому, что девчонка жужжала ему в ухо...
— А немец, вы не представляете, — продолжил с восторженным изумлением Вильерс, — Он же силищи немеряной, я сам видывал, как он на конюшне Крейстона потешал народ, разгибая подковы! Ужас просто, ваш пацан сто лет проживет, раз вышел живым после сегодняшнего. Человек задел его, тут же извинился и в ответ получил сокрушительный удар в нос! Боже милосердный, что это было за зрелище! Этот свистун, колотит немца в лицо, а тот только удерживает его за плечи в ответ, вместо того, чтобы... Он ведь легко мог бы размазать этого Рона. Да что там, стоило Швицу просто отмахнуться, и вашего придурка пришлось бы отскребать от тротуара как собачье дерьмо! Ну и выдержка у этого парня с континента! Я такой еще не видел.
В гостиную незаметно просочился профессор Лейзерс и теперь внимательно вслушивался в слова констебля.
— Бог мой, парень просто извинился, — сокрушенно вздохнул профессор, — Бедный немец, что он о нас подумает?
— Рону ничего не послышалось! — закричала Марта за спиной профессора так пронзительно, что он содрогнулся.
Возможно профессор и нашел бы что сказать юной смутьянке, но тут в холл ввалились представители четвертой власти, хмельные и довольные жизнью. Марта оказалась на пути этого исхода, подобно гибкой лозинке попавшей в половодье.
Репортеры обходили девушку и почти каждый счел для себя за честь и счастье озвучить в ее адрес замечание.
— О, наша кобра на вахте, жди беды...
— Констебль, когда уж ваш дрессированный маньяк доберется и до этой милой особы...
— Да о чем ты, любой уважающий себя маньяк отшатнется от нашей красотки, как от портала в адское пекло...
— Марта, не стой на пути, приходится сплевывать через плечо, чтобы отвести беду...
Вся свора продефилировала мимо девушки и растеклась по своим комнатам, а она стойко перенесла эту травлю, как юная мученица у позорного столба. И только когда холл опустел, она тихонько удалилась. У камина остались только профессор Лейзерс и Падди О’Нил.
-