Страница 28 из 105
- Знаете, сэр, о ваших пустошах ходят определенные слухи.
- Вильерс, давайте начистоту, вы о Старом лорде?
Констебль заметно смутился, признаваться в том, что он разделяет эти смутные страхи, которыми издревле полнится округа, ему не хотелось. Кроме того, его прадед, бывший викарий при церкви, теперь архивариус, долгие годы занимался изучением сверхъестественных явлений. Это негативно отразилось на психике Вильерса еще в детстве.
Слушать в детстве сказки о призраках, это нормально. Но если родной прадед, посвятивший жизнь изучению непознанного, вывел кучу формул, неопровержимо доказывающих существование этих самых призраков, то сказки о них поневоле воспринимаешь несколько острее, чем хотелось бы. Поэтому констебль поспешил перевести разговор в иное русло.
- Нет, ну что вы! Просто на пустошах постоянно копошатся какие-то темные личности, и Стюарт частенько устраивает там рандеву своей братве. Если бы не добровольная помощь О’Рэйли…
- Но ведь вы же не думаете, что Стюарт со своей братвой мог до такого дойти?
Вильерс честно попытался подумать, но для окончательного вывода ему не хватало фактов и свидетельств. А насколько Стюарт разозлился на лорда после увольнения? И мог ли он устроить такую подставу?
- Знаете, сэр, ведь Стюарт на каждом углу божится, что овес из кормушек крал ваш тренер по выездке. А он только проверял…
- Мой немец крал овес? По-вашему такое возможно? Да вы бы видели, как это выглядело! – вспылил лорд, умерив, однако, на этот раз раскаты своего львиного рыка. – Стюарт нахально крал этот проклятый овес из кормушек и был пойман за руку лично мной. А еще он в ответ на увещевание, я ведь только попытался ему разъяснить, что у трехлеток жесткий рацион, рекомендованный специалистом, он нагло принялся обливать грязью моего специалиста. Бедняга немец трех слов по-английски не сложит, Стюарт клевещет на него в его же присутствии, а он только улыбается и переспрашивает: «Entschuldigung, ich habe es nicht recht gehoert.» По-вашему, такое зрелище можно вынести?
Вильерс моментально вспомнил, как свидетели этого невыносимого зрелища делились впечатлениями в баре «У трех дубов». По их словам трехлетки все, как один шарахнулись в своих стойлах, когда лорд «негромко» посоветовал Стюарту выметаться пока цел. Стюарт пулей вылетел из паддока и, не оглядываясь, пронесся прямиком через все овраги и буераки, разделявшие поместье и городок. Это был настоящий конкур. В «Трех дубах» о нем судачат до сих пор.
- Бог мой! – продолжал между тем предаваться воспоминаниям Крейстон, - Мой немец, педантичный, точный как Биг Бен, скрупулёзно выполняющий все свои обязанности… как можно подумать, что он станет красть овес у трехлеток!
- Странно, если честно, сэр. Я знаю Стюарта с детства, он обычно не юлит, если его припрут к стенке и ни на кого свою вину не сваливает.
- Вы заблуждаетесь, Вильерс. Подлый человек, последовательно подл во всем.
- Вы думаете, он мог ради мести вам так поступить с девушками?
- Нет, этого я как раз не думаю. Вы говорите, обе девушки были убиты около полуночи?
- Я ничего такого не говорил и вообще-то это тайна следствия. Но да, если у вас есть алиби на время от полуночи до часу…
- У меня его нет, но у Стюарта и его компашки точно есть.
- Да?
- Именно. Я в тот вечер засиделся в кабинете, ждал возможного звонка и потому не отключил телефон после первого же глумливого пьяного звонка из «Трех дубов». Звонил Стюарт. Я бросил трубку, но он продолжал названивать с периодичностью в десять минут. Я слышал его в трубке, его, расстроенную пианолу и пьяные речи его советчиков. Они точно торчали там, в «Трех дубах» с полуночи до половины второго. После я отключил телефон.
- Но сэр? Это же и ваше алиби…
- И с каких пор оно мне нужно?
- Нет, нет… Разумеется… Ну, гора с плеч. Все же не Стюарт, вы меня успокоили…
- Кажется, перерыв закончился, возвращаемся в зал?
Вильерс мрачно кивнул и двинулся вслед за лордом к залу суда.
***
Заключение, к которому пришел коронер оригинальностью не грешило и никому ни о чем не говорило. Крейстон дождался когда коронер инициирует уголовное расследование и вышел из зала первым. Он опять пошел тем же путем, к одуванчику и лягушонку. Разумеется, картина изменилась. Цветок свернул свои лепестки к вечеру, а лягушонок исчез. Крейстон устал, и его усталость отразилась в походке. Он ступал как обычно бесшумно, но намного медленнее, и потому оказался позади бурлящего и обменивающегося впечатлениями людского водоворота, вплеснувшегося из парадных дверей здания суда. Толпа внезапно смолкла и замерла. Крейстон, недоумевая, продолжал идти. Люди безмолвно уступали ему дорогу. Когда лорд добрался до парковки, ему сразу стала ясна причина такого поведения его добрых соседей. Новенький бьюик Крейстона был сплошь вымазан ярко-красной киноварью, искусно имитирующей потоки густой, застывшей уже крови. Яркая луна освещала это омерзительное зрелище. Лорд постоял у оскверненного автомобиля и, не оглядываясь, пошел в сторону своего поместья. Множество пар глаз не сочли для себя за труд проследить его путь при свете луны и убедиться, что он дошел до ворот своего парка по проезжей дороге. Дошел, никуда не сворачивая и при этом ни разу не замедлил, но и не ускорил своей исполненной достоинства и благородства поступи.
***
Я пишу Вам, мой юный непреклонный друг, на этот раз с прямо противоположной целью. Обстоятельства изменились. Вы, вероятно, осведомлены уже, о том, что здесь произошло, наш медвежий угол теперь не сходит со страниц криминальной хроники. Теперь я далеко не так как прежде уверен в том, что смогу гарантировать вам безопасность и защиту. Поэтому не сочтите за невежливость, но по вине печальных обстоятельств, я Вас пока не приглашаю в Крейстонхилл…