Страница 83 из 85
Стрелки щелкают: тик-так. Я, несомненно, сделал глупость. Лишив себя памяти, желая только быть рядом, не смирившись с ее выбором, я нанес поражение Миле вместо Судьбы.
Тик-так, щелкают стрелки, разрезая ткань мироздания, проводя наши жизни сквозь время. И мне кажется, что я перерождался и умирал множество раз, и в каждой Судьбе была со мной моя Мила. Что ж, если бы это действительно было так, я был бы согласен на такой Путь. Но увы, никто не разрешит проходить его вместе. Теперь поздно отступать. Милен пала и у нее отберут крылья. Дорога ведет павшего ангела прямиком ко мне, потому что выбора я ей не оставил. Сузурри никогда не сдается.
Я гляжу на Матильду. Она была у врача сегодня и спокойно отвечала на его вопросы, кажется, идет на поправку. Потом пошла в свое излюбленное кафе, где обычно проводила время с Евгением, и заказала яблочный пай с чаем. Мила ест сладкое? Я усмехаюсь, пусть лакомится. Здесь я достану ей самое лучшее. Она потихоньку отхлебывает чай и закуривает любимые сигареты брата, но давится дымом и бросает эту затею. За окном уже стемнело, тусклые звезды зажигаются на небосводе. Мила бредет по улицам к дому, где жил брат, но проходит его квартиру, медленно поднимаясь по ступеням на крышу многоэтажки. Она смотрит на небо и улыбается. Впервые за это долгое время Матильда улыбается, и я тоже улыбаюсь, вторя ей. Она подходит к краю и заглядывает вниз. Что ты задумала, проказница? Я напрягаюсь, теперь мне это уже не нравится, а Мила шепчет 'кот-обормот' и, расправив руки, ступает за край.
Я вскакиваю от неожиданности и, пораженный, хватаюсь за голову.
Что ты наделала, глупая!? Глупый, бессовестный ангел, что ты наделала!? Ты же не сможешь теперь быть Здесь! Ты же попадешь теперь в Болото Забвения! Я вою, словно волк на луну в холодную зимнюю ночь. Я вижу, как душа, отделяясь от тела, падает вниз, и ее никто не встречает.
- Милен! - кричу я в бессилие что-либо изменить. - Милен.
Меня разрывает на части. Этого я не хотел. Я хватаю себя за рога и пытаюсь выдернуть их, причинить себе физическую боль, чтобы хоть как-то заглушить съедающее нутро безумие.
- Милен! - проносится мой крик сквозь стены, сотрясая Обитель. И я не чувствуя больше гордости, не чувствую больше ничего, только отчаяние. Я молю Отца о встречи.
Он призывает, удивленно спрашивая, что случилось. А я горю. Я сгораю в своем горе.
Он сразу всё понимает, но разводит руками.
- Я не могу тебе помочь.
- Прошу, устрой встречу с Богом, каждая минута на счету, я смогу его уговорить! Отец, прошу! Я хочу только попрощаться!
Но это не нужно, я вижу, как одна из дверей открывается и оттуда выходит Бог и замирает от удивления, уставившись на меня. Я никогда не знал, что он может бывать в Обители Дьявола, не просто приглашенным, а вот так по-свойски расхаживать в его апартаментах. И я не чувствую между ними никакой вражды. Но это всё сейчас не важно, я тут же забываюсь и падаю на колени перед Ними обоими.
- Умоляю, только проститься.
- Самоубийцы сами выбирают свой конец. Не в наших силах что-то изменить.
- Но разве не сама Милен тысячу раз Вас просила разрешить родственным душам дать хотя бы один шанс? Разве не Милен билась за любовь? Неужели вы не можете пойти на уступки ради памяти о ней? Я же действительно ничего не смогу изменить, я хочу только в последний раз глянуть на нее.
Отец поворачивает голову к Богу и тот пожимает плечами.
- Сузурри, ну только попрощаться. Ничего нет сильней корней Болота Забвения. Даже если ты расскажешь ей кто она, это ничего не изменит. Она должна вспомнить, сама.
- Я понимаю.
Он кладет руку мне на плечо, и я вижу это место, куда никто не может добраться просто так. Щелкнув хвостом, я перемещаюсь туда.
Всё, что охватывает взгляд вокруг, это непроходимая трясина, кое-где затянутая мхом и тиной. Местами встречаются кочки, есть и тропинки, неизвестно кем и когда вытоптанные, но не видно, куда они уходят. Серое небо, воздух в какой-то странной дымке, будто густой туман, скрывающий от глаз пространство дальше пяти шагов вглубь. И все здесь безликое. Атмосфера леденящего спокойствия и вечного застоя царит в Болоте Забвения. Привыкнув к мрачной картинке, я чувствую, как на сознание обрушивается нестерпимый шепот тысяч самоубийц, прожевывающих свою проблему и отдающих свою боль этим водам. Гул окружает со всех сторон, висит в воздухе, прессует Суть, подавляя своей обреченностью.
Но у меня есть цель. Вспоминая ее, я отряхиваюсь от ненужного наваждения и ищу глазами своего ангела. Это не сложно, Милен совсем рядом, стоит недалеко от берега, и уже по пояс поглощена трясиной. Я топчусь на месте и не знаю, что ей сказать.
- Эй, ты, там! - кричу я ей, приложив ладони к рукам. - Харе уже, давай вылезай.
Но она меня не слышит.
- Эй, глупая девчонка, я тут! - срываюсь я на визг.
Еще несколько минут продолжается мой странный танец на берегу, но Мила никак не реагирует, только смотрит куда-то в воду, сосредоточенно, в одну точку. Тогда я вхожу в холодное болото, отчего вода вокруг шипит, оставляя на теле рубцы.
- Глупая, глупая Матильда, хватит уже! - кричу я ей и, она, наконец, замечает меня, но пятится и мотает головой.
- Нет, нет, оставь меня демон! Ты не знаешь, ничего. Я убийца, убийца! Я убила брата!
И я вижу, как она силится заплакать, но слезы не идут из уставших глаз. Она выплакала свое горе сполна и осознанно шагнула в пропасть, думая, что по-другому нет возможности расстаться с этой ношей.
- Глупости! Пойдем со мной, я разрешу тебе искупить вину.
- Нет, отстань, отстань. Мне ничего не надо от тебя.
Я, наконец, добираюсь до нее, и воды вокруг бурлят, испаряясь. Трясина поглотила нас уже по грудь. Нащупываю под водой и хватаю ее за талию, пытаясь вытянуть, но чем больше усилий я прикладываю, тем сильней нас утягивает на дно.