Страница 65 из 85
Щелкают стрелки: тик-так. И мне кажется, что вспоминая ту одержимость, которая охватывала меня, всю ту гамму чувств, что испытывал при одной мысли о Милен, я и сейчас пылаю ярче самого жгучего вулкана в геенне огненной.
Тик-так - щелкают стрелки, заставляя время двигаться медленно, но неумолимо, растягивая ткань мироздания, делая меня тяжелым, а мысли неповоротливыми. Евгения уже не спасти. Я вижу, как вся семья собралась в палате проститься с ним. Пришла и Катерина. Выглядит она очень подавленной, некрасивой, глубоко несчастной. С неожиданной от нее искренностью, она плачет и обнимает Матильду. Эти две женщины прощаются со своим возлюбленным и хоть недавно были соперницами, сейчас общее горе их сблизило настолько, что стерло грани между социальным статусом и мирами, в которых обитали обе. Они сейчас единое целое, каждая способна понять всю глубину боли другой. Больше некому. Евгения отключают от аппарата. Последний вздох и его душа, так и не успевшая пожить, ощущающая себя семилетним мальчиком, воспарила в небо, к встречающим. Этот мальчик даже не понимает, кто вокруг него собрался и не задерживается. Единственная моя жертва, во всей истории, просто попавшаяся под руку. Душа эта вновь пойдет на перерождение, если, конечно, захочет. Всегда есть выбор, кем быть. Это только в земном воплощении альтернативы не существует - ты либо проигрываешь Судьбе, либо выдерживаешь ее экзамен.
Зря кто-то думает, будто душа бессмертна. Некоторые, стремясь поскорей прервать череду перерождения, не желая жертвовать на это время и силы, губят ее в одном из своих воплощений, отказываясь от индивидуальности, убаюкивая себя в безмятежном космическом спокойствии. Такие, обычно, неправильно понимают предлагаемую истину, слишком слепо веря учениям, не пытаясь даже осмыслить знания. Стремясь раствориться в космическом Ничто, души навсегда зависают в собственных иллюзиях, прерывая Путь, не давая возможности себе развиваться. Это тем более глупо, если учесть, что отказаться от перерождения можно и в середине Пути. Можно даже просто остаться безликими, не сделавшими никому хорошо или плохо, трупными мухами или червями, поедающими оболочки заблудших, тупо выполняя свое предназначение. Рано или поздно, Отец прибирает таких к рукам, искушая работать на себя, обещая, по крайней мере, веселое времяпрепровождение. Но это еще не смерть, это так сказать - паралич души.
Совсем другое дело - самоубийцы. В минуту своей смерти, сосредоточенные на чем-то очень важном для себя, после умерщвления плоти они попадают в Болото Забвения, где тонут, все так же переживая раз за разом причину такого поступка. Болото это находится глубоко в недрах мироздания, дорогу туда не знает никто, кроме Отцов. Но как растворяются в нем души, так и дают материю для создания новой. Мы говорим сейчас не о тех, кто намеренно отдал жизнь во имя чего-то. Как мать, убивающая себя ради спасения ребенка, как мужчина, идущий на заведомо явную смерть ради близких. Нет - это героизм, и хоть со стороны выглядит как самоубийство, на самом деле это только поднимает Суть на следующую ступень, давая возможность обелиться. Я имею в виду людей, настолько погрязших в своей проблеме, окутавшись иллюзией безысходности, что смерть видят единственным способом преодоления, не думая даже бороться. Например, наркоман, решивший, что больше так не может, что тяга к яду сильней его и что проще уйти из жизни, чем переживать очередную ломку. В момент смерти, попав в Болото Забвения, он будет переживать эту ломку снова и снова, как бегущий по кругу, пока, наконец, трясина не поглотит его полностью, забирая боль и отчаяние, растворив в себе всё без остатка. Из Болота нет выхода.
Накрутив себя до ожесточения, я произнес ее имя и шагнул в пространство наугад, просто оказаться рядом. И опять был удивлен, так как предполагал увидеть райские сады, какие-нибудь лужайки с единорогами и прочую гламурную ересь. Но ангел в этот момент сидела на высокой горе, в Миру. Милен задумчиво таращилась в звездное небо и настолько была неподвижна и сливалась с пейзажем, что казалась частью валуна, странной формы. Только холодный ветер трепал ее крылья, остужая заодно и меня.
- Гляди, какие звезды, - вдруг произнесла ангел, даже не повернувшись в мою сторону, пока я, привыкая к холоду, в нерешительности топтался позади, не зная точно с чего начать свою пытку. Я поглядел наверх и завороженный остановил взгляд на разноцветной дороге, что проложил себе в бархатном небе рукав нашей галактики. - Правда красота? Самое удивительное, что когда-либо было создано Вселенной.
- Я думал, ангелы всё великолепие приписывают Божественной силе.
- Кто ж мы, по-твоему, - усмехнулась Милен, - чурбаны неотесанные?
- Да, - совершенно искренне согласился я, а она только вздохнула.
- Мне кажется, ты в чем-то прав. Мы действительно так мало знаем об этом мире. Все стремимся куда-то, суетимся, бежим. Для чего? Что в конечном итоге ждет нас? Я прожила тысячу жизней, я помогла тысячам живущих своим опытом практически безболезненно пройти очередное перерождение, но ни на шаг не приблизилась к пониманию - к чему все это? Мне иногда так хочется, чтобы и на моем плече сидел шептальщик, подсказывая, куда стремиться и на что обратить внимание. А еще миллион шагов, тысячи миль не пройдённого Пути.
Я склонился к ее ангельской голове со спины и ласково замурлыкал:
- Если ты хочешь, я могу прошептать тебе на ушко, что делать. Но вряд ли тебе понравятся мои наставления.
От неожиданности ангел вздрогнула, и на ее руках появились крупные пупырки.
- Видишь, тебя бросает в озноб от своих тайных желаний, - прошептал я.
Она повернулась и склонила голову на бок, изучающе уставившись на меня. Наши лица были так близко, что чувствовалось ее дыхание, и оно не казалось мне таким уж холодным, как я представлял себе. Может быть, и я остыл уже до температуры, позволяющей безболезненно прикасаться к ней. Что ж, хорошо, что она оказалась здесь, а не в райском саду.