Страница 32 из 85
- Жень, я знаю о Матильде все. Она взрослая и самодостаточная барышня, справится. А вот нам надо подумать о машине.
- Лебедка, - вдруг сказал я, сам не понимая, откуда это слово взялось у меня на языке.
- Вот блин, точно! - оскалился Дем. - Сам только что об этом подумал.
Мы подложили бревен под колеса, зацепили один конец троса за самое толстое дерево поблизости, а второй за автомобиль, скрепили все ручной лебедкой и дело пошло значительно быстрей. Уже через полчаса нам удалось вытолкать Тигуан из природного плена. Мы настолько выбились из сил и промокли, что хотелось только поскорей просто примостить свой зад на поверхность, хоть в саму эту лужу.
Посмотрев в сторону, я с удивлением обнаружил, что сестра стояла поодаль, на том же месте, где и вначале нашего приключения, печально ковыряя носком кед в земле. Она тоже сильно промокла, хотя дождь всего лишь моросил, а кроны деревьев должны были надежно ее уберечь.
- Где была? - крикнул я ей.
- Тут, - Мила пожала плечами и опять уставилась на носы своих кед.
Сложив нехитрые приспособления и стерев, насколько хватало возможностей полотенец, следы грязевых ванн, мы погрузились обратно в машину. Оправдываясь дождем, я попросил Катерину не выходить и не меняться больше местами, а ехать на переднем сиденье. Сам же залез с Матильдой на заднее.
- Ты знала, что так будет? - тихо спросил я ее.
- Угу, - только и ответила она мне, рассеянно глядя в окно.
- Может, переоденешься? - я протянул, снятую с себя и оставшуюся более или менее сухой под курткой, футболку. - Заболеешь.
Она поблагодарила, взяла ее в руки и, прильнув к ней лицом, вдохнула. Блаженно улыбка расплылась на ее лице.
- Детством пахнет, - и тут же отвернувшись, переоделась.
- Тяжелое у тебя, видать, детство было, - хмыкнул Дем.
А я хотел было ему ответить, но Мила положила свою ручку на мое грязное колено и едва заметно губам прошептала: 'Тшш-шшш-шшш'. Я глубоко вздохнул, успокаиваясь, и попросил Дема наболтать погромче музыку. И когда убедился, что нас никто не слышит, нагнулся поближе к сестре и сердито зашептал на ухо:
- Ты чего так позволяешь с собой обращаться? - волоски на ее руке встали дыбом и появились знакомые пупырки. - Мерзнешь? Эй, Дем, включи печку, а то мы заболеем тут все, - и, повернувшись обратно к ней, продолжил отчитывать: - Почему ты не возмутилась?
- А чего возмущаться? - недоуменно уставилась на меня сестра. - Что я должна была сказать?
- Ты же предупреждала его! Это Дем тебя не послушал, вот мы и застряли! Имела полное право его упрекнуть.
- Женя, - улыбнулся Мила. - Все совсем не так. А вдруг бы он свернул вправо, и получилось гораздо хуже?
- Ты - трусиха. Признайся!
- Не трусиха, не правда! Просто я же не знаю наверняка, что будет дальше. Я что, по-твоему, в голове фильмы о будущем прокручиваю? Просто почувствовала опасность. Если бы Дем повернул вправо - неизвестно чем бы это закончилось.
- Ерунда какая-то!
- Просто ты не видишь взаимосвязи в жизни. Каждый шаг, каждое слово - может привести к непредсказуемым последствиям.
Я недоверчиво на нее покосился. Где-то в глубине души я понимал, что она хочет сказать мне что-то умное, но слишком устал и злился на сложившиеся обстоятельства, чтобы вникнуть в суть слов. Сестра видимо это почувствовала, посмотрела на меня, протянула руку и пальчиком потерла мою щеку.
- Запачкался, - лаконично заявила Мила, пытаясь таким образом отвлечь мое внимание, - и зарос за два дня. Иногда даже поворот вправо может решить судьбу миллионов. Слова, произнесенные вслух, необходимо взвешивать до того, как сказал, так же и с поступками.
- Он же их не взвешивает, когда орет на тебя!
- Потому что у него тоже нет ответственности за свои поступки. Ну, разозлился Дима, ничего страшного же не произошло. Я же понимаю, что просто попалась под руку. Ну, отвел он душу таким образом, я же не переломилась. Для чего мы тогда женаты, если не для этого?
- Вот и я не пойму, для чего!
- Ты сам сейчас злишься якобы на Дема, хотя мы оба прекрасно понимаем, что корень твоего гнева я и только я.
- Мила, прости, но ты иногда такая дура! - я окончательно психанул и отвернулся от нее.
- Еще какая, - хихикнула Мила.
Мне не хотелось с ней разговаривать. Если человек признается окружающим, что дурак, значит, у него совсем не осталось чувства собственного достоинства. Обозвав ее, я надеялся хоть на какую-нибудь ответную реакцию. Ведь я уверен, если дело в трусости, то сестра не побоялась бы отстоять свои позиции. Но она так легко согласилась с моим диагнозом. Значит, я что-то недопонял. И вот я уже больше злился на себя самого. Черт бы побрал эту Милу! Как у нее ловко выходит мучить людей.
Я посмотрел на нее, задумчиво изучающую узоры на окне. Сидит, как ни в чем не бывало, дышит на стекло, а потом рисует пальцем котов и деревья. Все стирает и по новой. Если бы я был на месте наших родителей, я бы наверное тоже думал, что Мила без царя в голове. Сестра резко обернулась, и, смотря на меня, принялась вытирать свое последнее творение, загадочно улыбаясь:
- Ты ничего не видел, - заговорщицки проговорила она и подмигнула. Ну как на нее можно злиться?
- Чего там случилось? - обернулась Катерина, заинтересованно глядя на нас. Не знаю почему, но мы одновременно с сестрой рассмеялись и не могли долго остановиться, чем явно очень обидели мою девушку. Она недовольно нахмурила брови и отвернулась.
- Нельзя так, - покачала головой Мила, - плохо, очень плохо.
- Я все улажу, не переживай, мышка, - и подвинувшись ближе к сиденью Кэт, замурлыкал ей извинения.
Приехав домой, я сразу пошел в душ отогреваться, пока Катерина готовила ужин и постель. Из головы не лез этот проклятый сон, от близости Матильды тело ныло и, казалось, рассыпается на тысячи осколков, а мельком увиденная в машине ее обнаженная спина, не давала сойти болезненной эрекции. Две ямочки в районе поясницы, они всегда меня завораживали. Пребывая в подавленном состоянии, я вышел из душа.