Страница 22 из 85
Честно говоря, я соскучился по тому задорному заразительному смеху сестры, который всегда сопровождал меня в минуты буйного веселья. В детстве мы любили устраивать розыгрыши над своими домочадцами, периодически переключаясь на соседей и друзей. Иногда нам, конечно, сильно попадало от пострадавшей стороны, но это не могло остановить тот задор, с которым Мила бралась за воплощение своих бесконечных проказ. Мы подсовывали выеденные муравьями скелеты огромных жуков сестрам в постели, или же, позаимствовав у Елены бесцветный лак, полностью обмазывали им мыло, а потом долго смеялись с недоумения очередного простака, пытавшегося этим мылом вымыть руки. Однажды, раздобыв перед пасхой пищевой краситель, мы обеспечили всю семью прекрасной сине-зеленой улыбкой на праздник, ловко намазав зубные щетки этим составом. Случайно попавший нам в руки двусторонний скотч буквально парализовал кухонную жизнь на полдня. Отец первым, после безуспешных попыток отодрать кружку с чаем от стола, интуитивно понял, кто натворил это безобразие. Он хотел было схватить утреннюю газету, заботливо оставленную нами же рядом, чтобы проучить виновников как следует, но поднял ее вместе со стулом и от неожиданности опустился обратно на свой табурет, лупая глазами и вертя в руках эту конструкцию. Я до сих пор помню его багровое лицо, газету, в итоге изорванную на мелкие клочки, в попытках разжать крепкие объятия скотча, и взгляд матери, заставшей его за этим занятием и на минуту поверившей, что муж сошел с ума. И хоть мы с Милой и были заперты по разные комнаты друг от друга на пару недель, но встречаясь за обеденным столом, не умели сдерживать своего веселья, вновь и вновь смеясь над произошедшим, чем еще сильней злили родителей.
А сейчас я почти физически ощущал боль одиночества своей сестры. Вся жизнь борьба. Непонятно. Кто ее заставляет бороться? Против чего? Что за мир иллюзий окутал Милу? Наверное, это самое тяжелое в жизни - видеть близкого человека несчастным и понимать, что не в твоих силах помочь ему. И чем сильней эмпатия, тем тяжелее переносить осознание своей беспомощности. 'Мила, Мила, ты разбиваешь на щи сердца' усмехнулся я своим мыслям. Поймать бы момент, да устроить допрос с пристрастием, вызнавая все подробности ее мытарств. Но Дем навряд ли отпустит мою сестру в ближайшее время на еще одну встречу. А при нем, и я это прекрасно осознавал, Мила будет молчать как рыба об лед.
Размышляя об этом, я зашел в спальню, где меня уже ждала Катерина в одном нижнем белье, новом и кружевном. Это самый большой плюс моей девушки: она знала, как и что я люблю, и никогда мне не отказывала ни в одном из плотских удовольствий. За такое можно было простить и неумение готовить, и перманентные предменструальные истерики с пустого места, и огромное количество всевозможных флакончиков и коробочек, наводнивших мою квартиру, предназначение которых оставалось для меня загадкой.
Вообще, я считаю главное, чтобы женщина не мешалась. За плечами богатый опыт отношений, заканчивающихся так и не успев толком начаться. Меня не интересовали любовные похождения в принципе. Я посвящал свою жизнь творчеству, оно стояло в центре моего существования, все остальное оставалось вторичным. Именно это во мне и интересовало латентных 'спутниц жизни', и именно это отталкивало в итоге. Не знаю, на что каждая из них надеялась, может лавры романтического образа музы не давали покоя, может со стороны я казался не таким уж фанатиком своей работы. Но сталкиваясь с моим равнодушием, с тотальным отсутствием свободного времени и крайним нежеланием выходить в свет, неизбежно возникали скандалы, а я, чтобы избавиться от разборок, всегда казавшихся мне бессмысленными, избавлялся стразу от их источника.
Кэт была другой. Она, конечно, тоже иногда забывалась, но вовремя брала себя в руки, не доводя ситуацию до ручки. Похоже, моя девушка просто смирилась, что всегда будет на втором плане. Хотя, с такой внешностью Катерина вполне могла себе позволить и обеспеченного 'папика', и любого другого ценителя красоты. Возможно, увлеченная собственной карьерой фотомодели, она и не замечала моей страсти к творчеству и даже считала, что это я играю вторую роль в ее жизни.
Пеньюар не сильно вуалировал ее шикарную грудь, оставляя взору приятные изгибы и просвечивая крупные соски. Я хищно улыбнулся, и невеселые мысли моментально покинули мою голову.
- Вот с этого и надо было начинать. Знал бы, что меня ждет, летел бы домой, - усмехнулся я, обнимая Катерину, и, шлепнув ее по аппетитному заду, подтолкнул к кровати. - Я же без тебя так страдал.
В эту ночь я спал как младенец, может дело действительно в неудовлетворенных сексуальных потребностях?