Курьер

Когда он начал сыпать примерами, я зевнул. Все-таки ночь уже стояла глубокая, и сколько бы адреналину не выплеснулось сегодня в мою кровь, усталость берет свое. А тут еще Борис с лингвистическими изысканиями.

— В общем, ума я не приложу, где и как смог какому-то магу на хвост наступить, — прервал я не совсем уместную лекцию.

Борис немного помолчал, ему требовалось время на торможение мысли и разворот ее к изучению моей проблемы.

— И все же, что за заклинание ты сегодня добыл? — спросил он.

— Извини, не могу сказать. Но можешь мне поверить, ничего запредельного. Довольно скучное задание, если честно. За такое убивать… все равно, что за три гривны. Да и меня-то чего? Я ж уже это заклинание не помню. Логичней тогда уж Якова Вениаминовича…

Борис посмотрел себе под ноги, пошевелил губами, а потом встал, подошел к плите и поставил разогреваться котлеты. Ни к чему, пожалуй, есть мне уже совершенно не хотелось, но я не стал протестовать. Вот так, стоя ко мне спиной, Борис и спросил:

— Сейчас ты да, это заклинание не помнишь. А ты уверен, что не сможешь вспомнить его под гипнозом?

Я похлопал глазами. О таком я и не думал никогда. Поэтому признался честно:

— Понятия не имею. А что, можно вспомнить? Ты ж у нас все про магию знаешь, давай, делись информацией!

Но Борис делиться информацией не стал. Наверное, не владел. Ну и слава Богу, а то я б его уже бояться начал. Вместо этого Борис тихонько засмеялся, и продолжая смеяться, словно предлагая мне не относиться к его словам всерьез, небрежно бросил:

— Если это заклинание все же куда значительней, чем тебе представляется, тогда тот самый Яков Вениаминович имеет мотив сделать тебя мертвым. Для подстраховки, так сказать.

Я таки обиделся и даже назвал Бориса идиотом. Я вытащил из кармана платок, помахал им в воздухе и довольно патетично заявил, что возможно именно благодаря этому амулету Якова Вениаминовича я до сих пор жив. И что вообще, Яков Вениаминович… это Яков Вениаминович!

Борис настаивать не стал, наоборот, очень легко извинился и перевел разговор на другую тему. Но клеиться разговор перестал. Я потянулся было к бутылке, но вдруг отчетливо осознал, что водки больше не хочу. В чем тут же и признался.

— Пойдем, я тебе постелю на диване, — предложил Борис.

Я несколько секунд обдумывал его предложение, но потом отверг.

— Не… чуть попозже. Давай по бутылочке пива выпьем?

— После водки?! — Борис сделал круглые глаза.

— Когда это тебя начало смущать? — усмехнулся я.

Борис преувеличенно тяжело вздохнул.

— Нету у меня пива. Коньяк есть, виски… Вино есть, хорошее. Может, винца?

Своим лицом я не только выразил все, что думаю об его предложении, но и придал анафеме все мировое виноделие.

— Да подожди пять минут, я сбегаю, — сказал я, поднимаясь с удобного кухонного диванчика и с шумом потягиваясь.

— Пошли вместе, — обреченно выдохнул Борис.

Спорить я не стал, и вскоре мы вышли из парадного в уютный, хорошо освещенный двор. Окно Борисовой кухни одиноким светлым пятном выделялось на фоне спящего дома. Я посмотрел в это окно и хлопнул себя сначала по карманам, затем по лбу.

— Ты чего? — спросил Борис.

— Амулет! — сказал я. — Вот как тебе демонстрировал, так на стол и выложил. Там и оставил.

Борис повел плечами и достал из кармана ключи.

— Возвращайся, я один схожу.

Этот вариант мне не понравился. Как-то неправильно он выглядел. После недолгих колебаний я залихватски махнул рукой:

— А! Ничего не случится. Пошли, туда и обратно.

Круглосуточный магазинчик, действительно, находился прямо за углом. Но мы не успели даже начать наше короткое путешествие. Звук взрыва, показавшийся нам оглушительным в сонной тишине двора, заставил нас присесть и втянуть головы в плечи. С противным звоном посыпались на бетон осколки стекла, после чего все стихло.

Свет в окне кухни больше не горел, разумеется.

Не то всхлипнув, не то шмыгнув носом, Борис жалобно сказал:

— Чему там взрываться-то?