Страница 12 из 97
Когда Ро жил еще в своем первом теле, и телу этому было лет десять, он видел такой вагон — неподалеку от небольшой сельской церквушки. Зачем он туда ездил, он уже не помнил, в памяти остались лишь недоумение — как вагон оказался так далеко от железной дороги? — и ощущение безнадежности и затхлости, от которого хотелось бежать.
Позже, предпочтя кисточки и краски отцовским надеждам, Ро пытался найти это место — романтика безнадежности дарила тогда мрачное удовлетворение. И потерпел поражение. Он долго колесил по бездорожью, искал, спрашивал, и, наконец, нашел нужное село. Но вагона уже не было. Церквушку отреставрировали, и вокруг нее, напротив нарядных могил, стояли столь же яркие автомобили.
Раздосадованный, Ро покинул это место, и больше не вспоминал его.
Пока не оказался здесь.
Остальных они нашли у Профессора. Тот сидел за столом, водя пальцем по исписанному листу.
— ... просим ускорения решения вопроса... кто написал "просим"? Ваня, ты? Я бы заменил на "требуем". Я думаю, Родион со мной согласится, он настроен более жестко... "требуем ускорения решения вопроса..." Иван Михайлович, вы согласны?
Иван Михайлович смотрел в затянутый паутиной угол. Глаза его стеклянно пялились вдаль, и видно было, что его меньше всего волнует отточенная формулировка.
— Вот из-за таких, как ты, нас и не признают людьми, — пробурчал Профессор вполголоса.
Ванька нервно оглянулся, встретился взглядом с Ро и потянул Профессора за рукав.
— А, Родион Родионович, проходите, проходите... Станислав, как самочувствие?
Ванька впился тревожным взглядом в лицо новенького.
"Почувствовал, — подумал Ро. — Молодец."
— Господа, я вынужден вам сообщить, что Стас, увы, покинул нас, — сказал он. — Подробностей я не знаю. Будем надеяться, что Стасу сейчас лучше, чем нам с вами.
Петр Евгеньевич перевел взгляд на лицо вчерашнего Стаса.
— Как прикажете величать? — осведомился он.
— Вергилием, — усмехнулся тот. — По крайней мере, я собираюсь вытащить вас из вашего чистилища.
— Да вы, юноша, бунтарь! — одобрительно заметил Профессор. — Дай бог, это вам удастся...
А бунтарь уже стоял у стола, изучая аккуратно написанный документ под нервным взглядом Ваньки.
— Это что?
— Прошение. В правительство. Институт давно закрыли, закон приняли, а мы все тут...
— Когда закрыли? — быстро переспросил новенький.
— Да уж лет шесть как... В октябре закон приняли, кажется. Родион Родионович, вы не помните точно?
— Семнадцатого.
— Вот, и Родион Родионович подтверждает. Шесть лет. А про нас забыли. А мы, знаете, и не люди, и не вещи.
— Экспериментальные крысы, — заметил Ро, усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу.
— Вот-вот, — подтвердил Профессор.
— Крысы? — Иван Михайлович оторвал взгляд от паутины, на лице его появилась гримаса отвращения. — Где крысы?
— Все в порядке, Иван Михайлович, никаких крыс здесь нет, сидите себе спокойно! Так и живем, в клетке. Списать нельзя, отпустить тоже.
— Погодите. Разве новый закон не предполагает изъятия нейрокристаллов из тел для предотвращения дальнейшей экстракции?
— Такое ощущение, что ты сам писал этот закон, — заметил вполголоса Ро. — Как по-писаному шпаришь.
— Предполагает, — кивнул Профессор и нахмурился. — Вы, дорогой мой Бунтарь, похоже, сильно после нас скончались. Тогда вам должно быть виднее, почему нас не хм... не изъяли...
— Для предотвращения, — вставил Ро.
— Я, по всей видимости, погиб сразу после принятия закона, — Бунтарь бросил быстрый взгляд на Ро. — Значит, получается, шесть лет уже... Тогда беспорядки были. Не всем пришлась по душе отмена бессмертия. Были митинги, в том числе и вооруженные. Люди требовали... Наверное, тогда меня и задело, хотя я, разумеется, не помню ничего. Я... беседовал с другом, а потом проснулся здесь... Шесть лет спустя. Много вас здесь?
— Да вот все мы и есть, — Профессор обвел рукой всю компанию.
Бунтарь проследил за его рукой. Провел пальцами по волосам.
— Люди здесь бывают?
— Люди?
— Ну, я имею в виду, живые люди. Кто-то же приносит вам одежду, наверное, какое-то техобслуживание проводит...
— Меняет наши мозги на чьи-то чужие, — продолжил Ро. — Бывают, как видишь.
"Не сам же ты на место Стаса прыгнул, — подумал он. — Хотя судя по тому, как ты тут освоился, как-то ты к этому причастен..."
— Жанна заходит иногда, — сказал Петр Евгеньевич. — А так... Нам же не нужно ничего, кроме света и воздуха. Мы в известном смысле как растения.
— Кто такая Жанна?
Профессор пожал плечами. Он не знал толком и сам. Знал только, что почему-то Жанне было жаль их. Что она приносила им одежду, стараясь подобрать каждому что-то по его вкусу, пыталась скрашивать их бесконечный досуг новостями из внешнего мира, и всячески поддерживала их желание достучаться до властьимущих и прекратить, наконец, убогое существование, либо превратив его в полноценную жизнь полноправных людей, либо перекочевав из типовых японских тел на полки коллекционеров.
Ро знал больше, но предпочитал молчать. Он пристально смотрел, какую реакцию вызовет имя Жанны у Бунтаря. Бунтарь внимательно — чересчур внимательно — слушал Профессора. Значит, похоже, с Жанной он не знаком.